Самозванцы

Улица была почти пуста, только у здания польской миссии стоял в оцеплении большой отряд стрельцов. Стражники не без интереса посмотрели на всадников, но остановить их не попытались.

То здесь, то там лежали трупы поляков. Изрезанные, исколотые, обезглавленные, поодиночке и группами. Было видно, что мятежники вовсю отыгрались на «проклятых ляхах». По улице иногда пробегали вооруженные люди, присматриваясь к валявшимся телам, не выжил ли кто и нельзя ли еще что-нибудь снять с обезображенных тел.

— Давай проедем по Красной площади, — попросил Чигирев.

Басов молча пожал плечами и развернул коня.

Главная площадь российской столицы была запружена народом. Люди что-то возбужденно кричали, обсуждали последние события, спорили, ссорились, смеялись. Впрочем, путешественникам было не до них. Подъехав к лобному месту, они увидели два обнаженных человеческих тела, изрезанных и залитых кровью. В одном из них историк узнал Петра Басманова, лицо второго закрывала скоморошья маска, но это не помешало Чигиреву догадаться, что это труп Отрепьева.

— Убедился? — негромко спросил Басов.

Чигирев тяжело вздохнул и пришпорил коня. Делать в этой Москве ему действительно было больше нечего.

Они снова двигались по московским улочкам, местами просто заваленных трупами. Двери некоторых домов, очевидно, тех, где жили поляки, были сорваны с петель. Внутри виднелись следы погрома и снова трупы. От такого обилия смерти Чигирев на время потерял осознание реальности происходящего, и до него не сразу дошло, что женский крик, который внезапно раздался рядом, — это крик живого человека.

Басов остановил коня у небогатого подворья. Ворота были сломаны, и через проем спутники увидели трупы трех шляхтичей — одного пожилого и двух молодых, валявшиеся в разных позах. Посредине двора семеро вооруженных людей с удовольствием наблюдали, как их товарищ насилует молодую польку. Девушке было, наверное, лет пятнадцать, и она буквально заходилась в крике от ужаса и боли, а насильники с азартом комментировали происходящее.

— Нет, этого я перенести не могу, — решил Басов, помедлив буквально секунду.

Он спешился и быстро привязал коня к коновязи.

— Ты что, Игорь? — испугался Чигирев.

— Подожди, у меня тоже есть свои слабости, — ответил фехтовальщик и вошел во двор.

Чигирев спешился, привязал коня и последовал за товарищем. Тот уже подошел к группе насильников.

— Здорово, ребята, — бесцветно, ужасающе холодно произнес Басов. — Чего делаете?

— Не видишь, ляшку пользуем, — отозвался один из мужиков. — Обождать тебе придется. Шестым на очереди будешь.

— Не буду, — Басов положил руку на рукоять сабли. — Убирайтесь отсюда.

— Да ты белены… — начал мужик, потянувшись к оружию, но закончить не успел. Молнией сверкнувшая в воздухе сабля поразила его прямо в сердце.

Мгновенно во дворе все изменилось. Люди и сталь завертелись в едином вихре. Трое насильников расстались с жизнью, так и не успев обнажить оружия, двое погибли с саблями в руках, так и не сумев отразить смертоносных выпадов. Покатилась по двору отрубленная голова мужика, насиловавшего девушку. Он так и не успел натянуть штаны. Двое оставшихся в живых в ужасе бросились прочь. Когда они пробегали мимо Чигирева, историк успел увидеть их выпученные от страха глаза.

Девушка осталась лежать на земле. Она бессмысленными глазами смотрела на избавителей. У нее явно был шок, и она даже не пыталась прикрыть ошметками платья свою наготу.

Басов молча взмахнул саблей, стряхивая с клинка кровь, загнал ее в ножны и зашагал к выходу, но остановился на полпути.

Во двор медленно входил отряд стрельцов. Было их человек тридцать, и возглавлял их уже знакомый Чигиреву Федор. Впрочем, глаза стрельца были прикованы не к историку. Мгновенно оценив обстановку, стрелецкий полковник смотрел только на Басова.

— Что здесь сталось? — тоном вершителя закона спросил Федор.

— Худые люди девку обижали, — спокойно ответил Басов. — Вступиться пришлось. Ты уж будь добр, полковник, к миссии ляшской ее отведи, может, найдет там помощь. А нам уж, прости, недосуг.

Федор медленно перевел глаза на все еще лежавшую посреди двора девушку, потом снова посмотрел на Басова.

— Добро, — произнес он. — Есть такой указ, ляхов отбивать и к их миссии отводить. А ты ступай своей дорогой.

И тут его взгляд упал на Чигирева.

— А тот самозванцу служил! — вскрикнул Федор. — Взять его.

Двое стрельцов, склонив бердыши, двинулись на Чигирева, но дорогу им преградил Басов с обнаженной саблей в руках. Было в нём что-то пугающе основательное, неколебимое и неотвратимое. Чигирев буквально кожей ощутил исходящую от него силу.

Последовала пауза. Противники смотрели друг на друга, и тут один из стрельцов поднял оружие, явно намериваясь зарубить незнакомца. Внезапно Федор закричал:

— Не смей, Парфен!

Стрелец удивленно отступил и проворчал:

— Ты че, Федор? Мы ж его сейчас…

— Не сметь, — повторил Федор. — С таким человеком рубиться, что дьяволу душу продать.

Он остановился напротив Басова и негромко произнес: