Самозванцы. Дилогия (СИ)

– То они найдут себе других. Они хотят простых и быстрых решений. Значит, их путь – диктатура и рабство.

– Вы хотите сказать, что теперь, когда я убил Сталина, на его место придет другой, такой же. А если я убью Гитлера, в Германии все равно победит фашизм? И сколько бы я ни убивал диктаторов, всегда найдется новый, который сделает то же самое?

– Народ всегда получает то, к чему стремится, со всеми плюсами и минусами.

– Но ведь оставшиеся две трети не виноваты?

– Может, и не виноваты. А может, виноваты в том, что не сопротивлялись. В любом случае ничто не случайно. Когда ты ответишь на вопрос, который я тебе задал, поймешь почему.

– Значит, Россия и Германия все равно нападут на Польшу и порвут ее на куски?

Басов кивнул, прикрыв глаза.

– О, несчастная Польша! Она снова пострадает Невинно.

– Невинно не страдает никто, – возразил Басов.

– Но Польша не совершала ничего против тех, кто нападет на нее!

– Ты хочешь сказать, не совершит, – поправил его Басов. – Не забывай, мы с тобой в сентябре тысяча девятьсот пятнадцатого года. Против СССР и Германии, пожалуй, не совершала. Кишка тонка. Но вот за год до начала Второй мировой войны она вместе с Германией и Венгрией отторгнет у беззащитной Чехословакии приличный кусок территории. Не очень похоже на безгрешного агнца, не правда ли? Но не в этом суть. В двадцатом веке Польша упустила блистательный шанс сохранить свою независимость да еще помочь ближайшим соседям. Она даже могла стать куда более влиятельным государством, чем это произошло в нашем мире. Помешали, как обычно, чрезмерная жадность и тщеславие.

– Что вы хотите сказать? – встрепенулся Янек. – У Польши был шанс?

Басов загадочно улыбнулся и отвел глаза в сторону.

– Какой? Когда? – не унимался Янек. – Скажите мне, мы еще можем это исправить? Я сам много думал об этом. Но перед войной, даже если бы мы объединились с Чехословакией и дали отпор Гитлеру, Сталин бы все равно ударил нам в спину. Войны на два фронта мы бы не выдержали. Запад предал бы нас, как предал чехов в Мюнхене. Когда мы могли избежать разгрома?

Басов спокойно взглянул в глаза парню:

– Здесь поворотная точка еще не пройдена. Но я не вмешиваюсь в чужие дела.

– Понятно, вам плевать на нас, – вспыхнул Янек. – Вы же русский.

– Малыш, я живу в пятнадцати мирах, – снисходительно улыбнулся Басов, – и все время расширяю свои возможности. Поверь, если бы я был привязан к любому из открытых мне миров, то обязательно завяз бы в нем, как вы завязли здесь.

– Да идите вы к черту, святоша проклятый! – Янек с силой оттолкнулся от Басова, вскочил на ноги, подхватил двустволку и зашагал прочь. – Я сам найду эту поворотную точку! – прокричал он. – Если теперь я точно знаю, что она есть, то обязательно найду. И не нужно мне ваших подсказок.

– Ищи, – догнал его голос Басова. – Только помни про домашнее задание, которое я тебе дал.

– К черту ваши задания! – крикнул Янек и обернулся.

Басова позади уже не было.

* * *

– Пан, русские, кажется, ушли. – Голова старого Мозеса свесилась в подпол. Вы можете выходить.

– Спасибо. – Янек поднялся по скрипящей деревянной лестнице в сарай, подошел к выходу и тут же закрыл рукой глаза, ослепленные ярким дневным светом. Где-то в отдалении гремела канонада. – Не знаешь, австрийцы далеко?

– Да, видать, близко. Русские уж больно спешно отходили.

– Бежали?

– Нет, в порядке отошли. Я слышал, что русский офицер говорил, будто создалась угроза их флангам, и они отошли на другую позицию. Это не битое войско, пан. Боюсь, эта война еще надолго.

– Все равно отступают, – злорадно ощерился Янек. – Скорее бы уж австрийцы подошли.

– Пан так радуется, будто он австриец, а не поляк.

Янек пристально посмотрел на Мозеса:

– Австрийские власти допускают автономию Польши, а русские всегда душили польскую свободу. Да к тому же австрийцы все же католики, а Австро-Венгрия – европейская страна. Или тебе хотелось бы жить в азиатской Русской империи?

– Ох, не знаю, пан. Мозес далек от политики. Когда был погром, ко мне пришли из соседнего местечка мужики, заводилой у которых был здешний корчмарь. И я вам честно скажу, пан, будет здесь Россия, Австро-Венгрия или независимая Польша, ни корчмарь, ни мужики из соседнего местечка отсюда никуда не денутся. Поэтому старый Мозес только хотел бы, чтобы полиция в уезде не допускала погромов. А чья это будет полиция, Мозесу то не важно.

– Если ты заботишься только о себе, почему укрыл меня?

– Вам нужна была помощь, пан. Я вам дал ее. Как знать, может, когда-нибудь помощь будет нужна старому Мозесу, и пан поможет ему или кому-то из его семьи. Когда люди живут тяжело, пан, им не до высоких идей. Тогда они просто выживают. А когда люди выживают, они понимают, что не надо вредить друг другу. Друг другу надо помогать.

– Тоже философия, – усмехнулся Янек. – Но я думаю, Мозес, это потому, что у евреев нет своего государства. Если бы существовал независимый Израиль, вы бы сражались за него так же, как и мы, поляки, за свою Польшу.