Самозванцы. Дилогия (СИ)

И тогда у него в голове начал созревать план. Из вопросов следователя Чигирев понял, что чекисты тщательно обыскали его рабочий кабинет, квартиру и вскрыли его банковскую ячейку. К тому же они ни на секунду не сомневались, что «буржуй» обязательно припрятал еще что-то: следователь Чернов неоднократно предлагал Чигиреву выдать все оставшиеся драгоценности, деньги и освободить в обмен на обещание не бороться с советской властью. Пока Чигирев отвечал неизменным отказом, хотя знал, что его тайник в спальне квартиры на Васильевском острове так и остался ненайденным. Там хранился запас золотых николаевских десяток и безотказный «люгер» на черный день. Лежали там и записи Чигирева о планируемых реформах в демократической России с поправками на «возможный ход событий». Конечно, рискованно было выдавать такое сокровище большевикам, но другого выхода не оставалось.

Чигирев поднялся с койки, подошел к двери и изо всех сил забарабанил по ней. Через некоторое время железное окошечко в двери открылось.

– Чего тебе? – недовольно буркнул караульный матрос.

– К следователю веди, – потребовал Чигирев. – Важные сведения сообщить хочу.

Чернов насмешливо смотрел на арестованного:

– И что же вы хотите сообщить мне, гражданин бывший товарищ министра юстиции?

Слово «бывший» он выговаривал с особым смаком, растягивая и подчеркивая, словно стремясь всякий раз напомнить собеседнику, что тот лишен всех прав и состояния и должен теперь поминутно благодарить новую власть в лице Чернова за оставленную ему никчемную жизнь.

«Лестно, видать, бывшему малограмотному приказчику из суконной лавки бывшим товарищем министра помыкать», – подумал Чигирев, но вслух произнес:

– Вы мне говорили, гражданин следователь, что в случае, если я передам новой власти все свои деньги, драгоценности и служебные бумаги, то могу рассчитывать на освобождение под честное слово.

– Говорил, – хищно оскалился Чернов. – Неужели все сдать решили?

– Если вы мне обещаете освобождение.

– Если вы мне передадите все.

– Вы обыскали мою квартиру и кабинет, вскрыли банковскую ячейку. Тайник вы, очевидно, не нашли. Кроме этого тайника, у меня ничего нет.

– Тайник?! – Следователь схватил лист бумаги и обмакнул перо в чернильницу. – Где он?

– Сначала обещайте, что выпустите меня.

– А что в тайнике?

– Немного бриллиантов. Золотые монеты. Мои заметки о планируемых реформах в России.

– Замечательно, – довольно потер руки Чернов. – Где же тайник?

– Вы обещаете, что отпустите меня после этого?

– Да, конечно.

– Тайник в спальне, в моей квартире на Васильевском острове. Он хорошо замаскирован.

– Поподробнее, пожалуйста, чтобы мы могли его найти.

– Это я могу рассказать. Но мне хотелось бы присутствовать при вскрытии.

– Зачем? – подозрительно прищурился Чернов.

– Тайник с секретом. В него вмонтировано взрывное устройство. Там есть одна проволочка, которую надо убрать, прежде чем открыть его полностью.

– Зачем такие предосторожности?

– Заметки, которые там хранятся, очень ценны для меня. Там программа действий, которая могла бы сильно скомпрометировать Временное правительство.

– Так. – Чернов снова потер руки. Кажется, сначала он не придал особого значения заметкам и заинтересовался лишь бриллиантами и золотом. Но теперь, когда арестованный сказал, что в тайнике есть документы, которые могли бы свидетельствовать об антинародных замыслах Временного правительства, он понял, что речь идет о его личной карьере, и воодушевился. – Что это вы решили открыть его нам?

– Да вот, ожидал, что смогу освободиться пораньше, а сейчас, вижу, дело затягивается. Четыре месяца в тюрьме вправляет мозги, знаете ли. Короче, я предлагаю вам сделку. Я вам – все оставшееся у меня имущество, вы мне – свободу.

– Да уж, мы в России надолго и всерьез, – самодовольно заметил Чернов. – Ладно, выкладывайте, где тайник и как нам его обезвредить.

– А разве у вас есть толковые минеры в ЧК? Давайте так. Я поеду с вами и сам обезврежу тайник. Думаете, я сбегу от конвоя? Я даже могу закрыть глаза на то, что вы не занесете в протокол часть найденных ценностей. В обмен вы отпустите меня прямо там. Должен же я иметь определенные гарантии.

На лице Чернова отразилась борьба чувств. С одной стороны, у него наверняка был приказ ни за что не отпускать арестованного. С другой – соблазн обогатиться и получить ценные бумаги без риска для жизни был слишком велик.

«Ну, давай, – мысленно убеждал его Чигирев. – Решайся. Ты ведь жаден до чужих денег. Захочешь хапнуть мои несуществующие бриллианты. Значит, и конвой возьмешь поменьше, чтобы не делиться со многими. Ведь если начальство узнает о таких „вольностях“, то тебя и к стенке поставить могут. Так что лишних свидетелей тебе не надо. Остальное уже мое дело. Ну же, решайся».

– А бриллиантов и золота там много? – спросил наконец Чернов.

– Тысяч на двадцать царскими, – небрежно бросил Чигирев.

«Вот идиот! – раздраженно думал он. – Убежден, что, если человек был у власти, значит, наворовал миллионы. Сам при реквизициях наверняка себя не забывает, значит, и все другие для него воры. Ладно, мне это на руку».