Самсон в оковах

Городская площадь, окруженная невысокими, восточного склада, белыми домами – с плоскими кровлями, с окнами, обращенными во внутренние дворы; у одного из домов каменная белая ограда, за которою купа дерев и одинокая, стройная, высокая пальма. На одной стороне дома и часть мостовой из плоских квадратных камней залиты неподвижным светом луны; тени другой стороны почти черны. В отверстие двух узеньких улиц, спадающих вниз, открываются глубокие смутные дали, призрачные в очаровании лунного света. В углу площади фонтан с сонно журчащей водой; посередине каменное, под навесом, круглое углубление, где среди массивных столбов покоятся теперь неподвижные тяжелые жернова; от улицы они отдалены редкими железными прутьями. Все это сооружение, за исключением навеса, находится в тени, и Самсона не видно. Тихо и пусто. Из ямы доносится глухой вздох, потом протяжное звяканье цепи, грузный перебор железных колец: то во сне повернулся на другой бок Самсон. И снова тихо; еле слышно плещется вода в фонтане. Что-то веселое напевая про себя, громко отбивая шаги по камню, поднимается из улички прохожий, пересекает площадь, но вдруг останавливается и молча, с глубоким вниманием смотрит в направлении темной ямы. Прохожий весь озарен луной; стоит долго и неподвижно, лицо немо и озабоченно, в глазах напряженный блеск лунного света. Бросает последний взгляд и медленно удаляется, не запевая больше, не стуча ногами. Тишина. Где-то далеко, у городской стены, перекликаются стражи; еще более далекий лай многочисленных псов, из-за чего-то подравшихся. Смолкают.

Негромко разговаривая, выходят на площадь трое граждан: два старика и третий молодой, высокий, красивый, по виду воин. Останавливаются на освещенном конце площади, далеко от ямы.

Воин Амморей (невольно звучным голосом). Да, я вижу. Я еще не заходил сюда, но теперь припоминаю. И все так же плещется фонтан. Но какой маленький наш Аскалон после прекрасной Ниневии! Там есть одна площадь…

Первый гражданин. Тише, Амморей! Он, кажется, спит.

Амморей. Можно разбудить. Эй, Самсон!..

Первый гражданин (хватая за руку). Оставь. Не надо.

Второй гражданин. Не бойся, Ахузаф! Рабы спят крепко, а у этого израильского скота мертвый сон. Но здесь ли он? Тише…

Прислушиваются. Из ямы доносится тот же глухой сонный вздох и продолжительное бряцание цепи. И снова тихо.

Амморей (улыбаясь). Гремит цепью, точно собака.

Второй гражданин. Да. Теперь его часто берут отсюда, и яма всю ночь остается пуста.

Амморей. Куда берут?

Второй гражданин. А мы разве знаем? Нам ничего не говорят.

Первый гражданин. Да, да, мне это не нравится. Мне многое не нравится из того, что я вижу и слышу.

Амморей (с легкой усмешкой). Прежде было лучше, почтенный Ахузаф?

Первый гражданин. Лучше.

Второй гражданин (осторожно). Я думаю, что царь Рефаим слишком стар. Ему восемьдесят два года, как и мне. Трудно в наши годы бороться с молодым. Ахимелек юн и доверчив, у него злые советники.