Самурай

На море царил покой. Мачты отбрасывали черные тени. Легкий ветерок дул в лицо. Приятно ласкал ослабевшее тело. По указанию испанцев японские матросы, поднявшиеся на палубу, чинили снасти, ставили потрепанные бурей паруса. Волны ослепительно блестели, временами между ними проносились летающие рыбы. Самурай присел в тени мачты и вдруг заметил, что держит в руке четки. На четках, сделанных из плодовых косточек, висел крест, на котором была вырезана фигура худого обнаженного человека. Глядя на этого человека, обессиленно раскинувшего руки, обессиленно склонившего голову, Самурай не мог понять, почему Веласко и вообще все южные варвары называют его Господином. Самурай мог назвать господином лишь князя, но Его светлость не прожил столь диковинную жизнь и не выглядел жалким. Самураю христианская религия представлялась странной хотя бы потому, что молиться надо было такому худому, жалкому человеку.

Самурай увидел непристойный сон. В сырой, темной комнате своего дома в Ято он лежит в обнимку с женой, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить детей. «Я должен идти», — говорит Самурай, который в отличие от остальных посланников все еще оставался в Ято, не в силах оторваться от обнаженного тела жены, хотя отплытие корабля Совет старейшин назначил на следующий день. «Мне давно пора уходить», — повторяет он беспрестанно. Но Рику прижалась лицом к его потной груди. «Даже если ты поедешь, — шепчет жена, задыхаясь, — это ничего нам не даст. Земли в Курокаве все равно не вернут». Оторвавшись от жены, Самурай спрашивает взволнованно: «Дяде это тоже известно?» Увидев, что Рику кивнула, он вскакивает. И тут же просыпается.

Самурай почувствовал себя оплеванным. Из угла каюты, все еще сырой после бури, слышался переливчатый храп. Храпел Танака. Неужели это был сон? — вздохнул Самурай. Он понял, что сон навеян сохранившимися в его сознании словами Мацуки, сказанными им несколько дней назад. Самурай ничего не рассказал ни храпевшему теперь Танаке, ни Ниси о том, что услышал, он боялся, что они поверят Мацуки.

«Нет, ни господин Сираиси, ни господин Исида не могли сделать такое», — сказал себе Самурай, поправляя набедренную повязку.

Он снова закрыл глаза, но заснуть никак не мог. Перед ним отчетливо всплыли веселые лица играющих во дворе детей, профиль Рику. Он воскрешал в памяти свой дом, комнату за комнатой. Чтобы заснуть, он попытался вспомнить пейзажи Ято. Еще покрытые тающим снегом горы и поля…