Самурай

Пока я был не вполне здоров, в университет меня возили на элемобиле и постоянно сопровождали. Студенты и преподаватели даже перестали на это реагировать. Рассказывать о своих приключениях было некогда: на занятиях синьора Брессаноне я дважды ничего не мог решить. И это были еще не все проблемы. Наконец я осознал, как учатся те, у кого не такая хорошая память и нет дара Контакта и сопровождающей его скорости всего, что только может иметь скорость: они учатся могучим волевым усилием. Примерно так, как я весной, когда за восемь дней сдавал на аттестат. Мне понадобилось две недели на то, чтобы снова начать понимать преподавателей во время лекций.

Я решил, что жизнь вошла в нормальную колею, когда, во-первых, улыбнулась Лариса, во-вторых, я вновь продемонстрировал свою непринадлежность к «золотой молодежи» и, в-третьих, когда меня отпустили в университет одного и на Феррари.

Отремонтированный Феррари произвел фурор многочисленными ястребами на фюзеляже.

— Ого! Где это ты так?

— Я был не один. Над Джильо-Кастелло. Кремонские были маленькие.

Свои готовы были носить меня на руках, все остальные мечтали увидеть мой хладный труп. Но толпами не нападали, а один на один я пока справлялся (сенсей недовольно ворчит, он всегда ворчит, а научил он меня неплохо). К сожалению, один из студентов в группе у синьора Брессаноне был кремонский стипендиат. Из лояльности к тем, кто за него платит (и, между прочим, не забирает в армию, в которой он не горел желанием служить), он считал своим долгом как-нибудь меня унизить. Причем, в отличие от всяких идиотов, в драку не лез. Умница, конечно, но мне от этого не легче — вернулись времена постоянного напряжения и готовности ответить ударом на удар. Эту проблему тоже придется как-то решать.

Проф дал мне новое задание только после того, как лично убедился, что я опять совершенно здоров (час разглядывания томограмм и споры с Фернаном и сенсеем — сенсей меня здоровым не считал).

— Для тебя есть работа, тебе понравится, она против Кремоны.

— Взорвать здание совета клана? — спросил я с надеждой. — Во время заседания.

— Увы, нет. Это здание сильно пострадало во время последних боев, и теперь они строят себе новое.

— Ну где-то же они собираются?

— Энрик, ты будешь меня слушать?

— Э-э, да.

— Вот и хорошо. Смотри! — Проф выставил на стол небольшую вазочку с какими-то мелкими шариками. — Новенькие жучки, со всякими замечательными свойствами. Перечислять не буду, это не важно. Хорошо бы бросить их в цистерну со строительной эмульсией для монолита. Тогда следующее здание совета Кремоны будет просто прозрачным.

— Здорово.

— Иди думай, — приказал проф, протягивая мне компакт с информацией.

Так. Стройка неплохо охраняется. Цистерна уже стоит там и загерметизирована. Стоп-стоп, позвольте, как это может быть? Тогда сверху образуется вакуум и эмульсия скоро перестанет течь из шланга. А вот этот шланг с краном как раз и предназначен для того, чтобы запускать туда воздух каждое утро. Жаль, что не воронка, не было бы проблем. А шланг, разумеется, свисает вниз, запихнуть туда жучки, чтобы они не выпали, не получится. Хм, между прочим, а почему жучки не соберутся на дне этой цистерны? Тогда от них не будет никакого толку. Э-ээ, спокойно, эмульсия же: каждый день встряхивают. Эту проблему решать не надо, отлично.

Можно разрезать шланг поверху, там, где он лежит горизонтально, высыпать туда шарики и заклеить обратно. Открывается кран, и все. Слишком сложно для Диоскуров или Геракла. Но я же могу сделать это сам! Подумаешь, мальчишка забрался на стройку! В худшем случае, если меня поймают, дадут пару раз по шее. А если еще убедительно закосить под идиота…

С этой идеей я пошел к профу. Идея была немедленно похоронена.

— Ты сам никуда не пойдешь, эта стройка слишком хорошо охраняется, с пентатолом допросят любого, независимо от пола и возраста. И вообще, неужели ты не понимаешь, что ты — «последний довод королей». Если бы можно было подкупить кого-нибудь из рабочих, устроить туда нашего человека или подобраться к этой цистерне как-нибудь иначе, это бы сделали без тебя. А что означают слова «закосить под идиота», я не понимаю, тебя опять надо учить говорить по-человечески?

Пристыженный, я ушел. Проф разбудил, пожалуй, самое противоречивое воспоминание, какое у меня только было. За первые полгода моей жизни в Лабораторном парке проф ни разу мне даже не пригрозил, только каждый день читал нотации: не ругайся, не опаздывай, не держи ложку в кулаке, не клади локти на стол — и так далее. Сложнее всего было научиться не опаздывать и не ругаться. В конце концов проф пообещал мне хорошую трепку, если он еще раз услышит что-нибудь нецензурное. Я испугался: соответствующий опыт у меня был самый безрадостный. Несколько дней дрожал и мучился. А потом меня прорвало, да еще и в присутствии Габриеллы. Мне действительно было очень стыдно, и я немедленно попросил прощения и (о, ужас!) сразу же его получил.