Самурай

Японцы покинули замок Санта-Севера, стены которого, загаженные голубями, почернели от дождя и ветра. Поддерживая выздоравливающего Ниси, они медленно спустились на равнину. Самурай, возглавлявший шествие вместе с Танакой и Веласко, беспокоясь о своем молодом товарище, то и дело оглядывался и терпеливо дожидался отстающих. Во время путешествия по Новой Испании японцы, несмотря на нещадно палившее солнце, энергично продвигались вперед, воодушевленные надеждой, но сейчас, когда надежда рухнула, они едва волочили ноги. Ни один из них даже и не помышлял о том, что в Риме всем их невзгодам придет конец. Они прекрасно понимали, что, куда бы ни направились – в Рим или какое-то другое место, – путешествие их бессмысленно. Но в то же время они должны были довести это бесцельное путешествие до конца. Иначе они не смогут вернуться на родину. Путешествие, ведшее их от одной иллюзии к другой, близилось к концу.

Уже наступила весна. Обрамлявшие поля миндальные деревья были покрыты розовыми цветами. Оторвавшись от работы, крестьяне удивленно смотрели на необычную процессию. Они, видимо, принимали японцев в длинных одеждах наподобие арабских, с широкими поясами и с пучками, завязанными на затылке, за гостей тропических стран.

Ни белые цветы яблонь, ни пение птиц не трогали сердце Самурая. Он бы сейчас не смог наслаждаться даже весной в Ято. Погоняя лошадь, он следовал за Веласко. Интересно, сколько еще раз этот человек предаст их? Вселяемые им надежды всегда рассыпались в прах. Он внушал все новые и новые иллюзии, и они продолжали путешествие. Но измученное сердце Самурая было уже неспособно ненавидеть этого миссионера. Ему даже казалось – и Веласко, и сам он одинаково нуждаются в сочувствии.

Всякий раз, когда они проезжали деревню, их испуганно провожали глазами собравшиеся на обочине жители; солнце било прямо в глаза, но японцы двигались вперед, не обращая ни на что внимания. Они напоминали похоронную процессию.

Вечером, как это бывает обычно весной, пошел дождь, а когда он прекратился, они уже взобрались на вершину Старой башни. Вечный город был затянут дымкой: внизу сонно извивался Тибр, вдали виднелся холм Пинций, окруженный светло-зеленой рощей, беспорядочно теснились коричневые дома, небо пронзали шпили множества соборов.

Придержав лошадь, Веласко, словно исполняя долг, стал показывать: вон Колизей, вон Форум, – но японцы слушали его без всякого интереса и даже не кивали в ответ.

– А там – Ватикан, резиденция Папы.

Между коричневыми строениями виднелся белый купол, по круглой площади, точно муравьи, сновали люди. Японцы угрюмо молчали, казалось, они провели бессонную ночь и мечтали об одном – как бы выспаться.

Наконец они вступили в Рим. Они шли по мокрым после дождя мощенным камнем улицам, а вслед бежали дети. Вскоре к ним присоединились и любопытные взрослые. Японцы поднялись по длинной капитолийской лестнице и скрылись в аббатстве Ара-Цели. И уже не показывались оттуда. Люди распустили слух, что это прибыло посольство из Венгрии.

В течение Страстной недели Рим, усердно поливаемый весенними дождями, ждал Пасхи. В церквах в знак скорби алтари были задрапированы пурпурной материей, свечи потушены; в соборах служили молебны о воскресении Иисуса. Множество свечей горело лишь вокруг изображения Девы Марии, по вечерам в храмах собирались мужчины и женщины, чтобы помолиться об искуплении грехов. Но не было ни одного человека, кто бы видел, что из монастыря Ара-Цели выходили японцы.

В пасхальное утро, еще в предрассветных сумерках, на площади Святого Петра в Ватикане начали собираться толпы людей. Это были пришедшие издалека паломники и монахи. Они толпились у собора, терпеливо чего-то ожидая. Окутанные молочно-белым туманом, превозмогая пронизывающий утренний холод, паломники тихо молились. К тому времени, когда туман рассеялся, вся площадь оказалась заполненной до отказа, а на каменной лестнице в ряд выстроились рослые гвардейцы в красных мундирах и серебряных шлемах, с пиками в руках.

В восемь часов ударил большой колокол. По этому сигналу зазвонили колокола во всех соборах Рима. Начался праздник Пасхи. У площади Святого Петра скопилось множество роскошных карет римских вельмож, приглашенных к торжественной службе. Они пробирались сквозь толпу и один за другим скрывались в дверях собора.

Незадолго до девяти часов правая и левая двери базилики распахнулись, монахи и паломники, собравшиеся у лестницы, отталкивая друг друга, ринулись вперед. Они тоже удостоятся благословения Папы. Гвардейцы пиками сдерживали рвущуюся толпу, пытаясь навести порядок. Оставшиеся на площади должны были встать на колени прямо на мостовую.