Самурай

Алекс согласно кивнул. Лео подхватил женщину за талию и направил её к машине так, чтобы она не видела тела убитого мужа.

Я подумал, что Лео не зря тогда придавил нас с Алексом к земле, в эту минуту я точно мог бы напасть на санитарную машину, а если бы нам понадобились медикаменты — то и на госпиталь. Спокойно, вот с этого все и начинается. Они — такие сволочи, надо им отомстить: ты переступаешь через законы войны, убиваешь, например, пленного, потом раненого, а потом… Вот он, результат, у меня перед глазами.

Из подземелья вылез Алекс с каким-то свёртком.

Я заглянул в кузов: молодая женщина, прижимая к себе ребенка, забилась в угол, чтобы держаться подальше от пленного капитана. Гвидо её успокаивал.

— Следи за этим, — жестко приказал я ему, мотнув головой в сторону Коллеферро.

Гвидо кивнул. Ребята забрались в кузов. И мы поехали дальше. Следующие три фермы были сожжены, а их обитатели убиты. Четвертая ферма, последняя вдоль этой дороги. Я затормозил, не доезжая по крайней мере километр: через щели в плотных шторах пробивались лучи света небольшой лампы. Хм. Ребята присоединились ко мне для очередного блиц-совещания.

— Теперь моя очередь, — заявил Лео.

Я не возражал. И он скрылся в темноте. Вернулся Лео минут через сорок.

— Там кремонцы, человек пятнадцать, — доложил он, — пьют вино из хозяйских запасов. Видите виноградник?

— Ты близко подобрался?

— В окно заглянул. Они все пьяные. И охраны не выставили.

Мы переглянулись: очень хочется испортить им оргию.

— Ладно, — сказал я. — Алекс, останешься здесь, разворачивай машину и садись за руль.

— Энрик!

— Там в кузове женщина с ребёнком, — напомнил я, — и очень ценный пленник. Ценный не сейчас, а вообще.

Тяжело вздохнув, Алекс кивнул.

— Гвидо, проверь, как там капитан, хорошо связан? Через минуту мы втроём уже шли между ажурных решёток, обвитых виноградными лозами. И через пятнадцать минут были на месте.

Ещё пару минут мы любовались картиной: пьяные солдаты орут непристойные песни и хвастают своими победами над беззащитными женщинами.

— Внутрь не заходим, — сказал я, — расфокусируем бластеры, выбиваем окно и поливаем огнем все, что шевелится.

Ребята кивнули. Лео перебрался к соседнему окошку: оно вело в ту же комнату. Они так орали, что не заметили звона выбитых стекол. А потом мы устроили им ад. Две горящие фигуры выскочили на крыльцо: не поможет. Это не моряки с той подлодки в Липари, это вообще не люди. Поэтому никаких сомнений. Прежде чем пожар начал лизать стены дома снаружи, мы в порядке отступили и вернулись к Зеленому Лису.

Я посмотрел на часы:

— Пора возвращаться, иначе нас утром заметят на дороге.

И мы поехали обратно по «фермерской дороге». Эрато выбралась наконец из-за горизонта, так что даже фары можно не включать. Отлично.

Когда мы въехали в лес, я уже почти засыпал за рулем. Надо будет остановиться и попросить Алекса меня сменить. Вот только въедем на какую-нибудь рокадную тропу.

Я зажмурился от яркого света, бьющего мне прямо в глаза: они все-таки завели дорожные патрули.

— Внимание! — крикнул я. — Прорываемся.

Я слегка притормозил, чтобы враги расслабились: нормальный свой шоферюга, — а потом рванул вперед, сметая рогатки и стреляя из бластера. Попал я, правда, только по небольшому прожектору. Ну и хорошо, остальное сделают ребята. А до подходящей дорожки всего четыре километра. А там ищи-свищи.

О чёрт! В нас все-таки попали, у Зёленого Лиса загорелся тент. Кто-то вскрикнул. Нельзя здесь останавливаться! Я прибавил скорость. Уф, тент потушили. В зеркало я увидел, как преследующая нас машина врезалась в дерево на повороте; наверное, Лео вовремя застрелил водителя: это в его стиле. Я стукнул в заднюю стенку кабины: если можно через маленькое окошко придушить капитана Коллеферро, то почему нельзя рассказать мне, что случилось? Я свернул с дороги и остановился: хвост! Иначе нас точно найдут.

— Гвидо зацепило, — сказал Лео, — всю спину обожгло.

— О чёрт! — Я выскочил из кабины и полез в кузов.

— Ты хорошо разбираешься? — спросил Алекс, он держал в руках аптечку.

— Займись хвостом, — приказал я Алексу, отбирая у него аптечку. Гвидо лежал на животе и, кажется, был без сознания. Комбинезон не горит, только плавится и прикипает к коже, защищая её от заражения, но снимают эту защитную пленку на операционном столе, под общим наркозом, и не позже чем через сутки. За такой срок мы точно не сможем доставить Гвидо к врачу. Я раскрыл аптечку: те самые два шприца — противошоковое и обезболивающее, не чаще чем раз в двенадцать часов, если, конечно, ваши мозги дороги вам. Мне мозги Гвидо дороги. Ладно, об этом мы подумаем, когда он очнётся, действие препаратов закончится, а эти двенадцать часов ещё нет.

Алекс с Лео приладили Лису хвост.

— От машины придется избавиться, — заметил Алекс.

— Угу, — согласился я, — довезем всех, а потом вытащим её на какую-нибудь дорогу, с подарочком.

Мы доехали до болота на рассвете. Как и обещал, я просигналил фарами и увидел ответный сигнал из форта: там всё в порядке.

— Выгружаемся.