Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945

Вечер пролетел незаметно, прощаясь в гостинице, мы знали, что расстаемся надолго. Но без слов было понятно, что в качестве поклонника Фудзико моя кандидатура получила одобрение.

Вернувшись в Омуру, я возобновил свои длившиеся с рассвета до заката тренировочные полеты. Минула весна, пришло и пролетело лето. Я оставался в Омуре, томясь своей вынужденной задержкой на учебном аэродроме. От полного уныния меня спасали не перестававшие приходить от Фудзико письма, тут я был полон надежд.

Но бездействие угнетало меня все сильнее. Я получал письма от своих продолжавших летать в Китае друзей, расписывающих самыми яркими красками совершаемые ими чуть ли не каждую неделю подвиги в воздухе. Теперь почти все они стали настоящими асами, которых, благодаря их безраздельному господству в воздухе, противник стал бояться. Наконец, пришла хорошая новость с приказом о моем переводе на военно-воздушную базу в Гаосюне на острове Тайвань. Прошел год после моего возвращения из Китая, и мне не терпелось заняться настоящим делом. К этому времени Гаосюн стал главной авиабазой за пределами Японии, и перевод туда сулил боевые задания в самом скором времени.

Перед отъездом я купил себе то, о чем мечтал многие годы, – фотоаппарат «Лейка», считавшийся тогда лучшим в мире. Большинство людей, пожалуй, вряд ли сочтут покупку фотоаппарата столь уж необходимым приобретением, ибо мне пришлось выложить за него чуть ли не все свои сбережения. Но для меня «лейка» была настоящей драгоценностью. Я собирался особым образом использовать именно этот тип камеры: наши истребители, в отличие от американских, не были оборудованы автоматическими фотокамерами, а «лейка» прекрасно подходила для аэрофотосъемки из кабины.

В Гаосюне меня ожидал огромный сюрприз. На летном поле я увидел странного вида новые истребители, разительно отличавшиеся от знакомых мне «Клодов». Это были новые истребители Зеро фирмы «Мицубиси», современные и изящные. Трудно описать испытанное мной волнение при виде этих машин. Даже на земле изящество их линий поражало. У них были закрытые кабины, мощные двигатели и убирающиеся шасси. Вместо двух легких пулеметов на них были установлены два пулемета и две тяжелые 20-миллиметровые пушки.

Зеро почти в два раза превосходил «Клод» по скорости и дальности полета, о полетах на такой машине можно было только мечтать. Это был самый «послушный» из всех самолетов, на которых мне доводилось летать, достаточно было прикосновения пальцем к рычагам управления, и он слушался пилота. Нам не терпелось встретиться с противником в этом замечательном новом самолете.

Впервые опробовать новые истребители нам довелось во время оккупации французского Индокитая, осуществляя прикрытие наших сухопутных войск, занимавших ключевые пункты. Нам предстояло осуществлять 800-мильный беспосадочный перелет из Гаосюна на остров Хайнань. Это было неслыханное расстояние для истребителя, при этом большая часть полета проходила над океаном. Перелет был выполнен безупречно, и нам, привыкшим к имевшим небольшую дальность полета «Клодам», это казалось настоящим чудом.

Прикрывая осуществлявшие оккупацию Индокитая войска, мы не встречали сопротивления. За исключением небольших стычек на границе в результате плохой информированности находящихся в этом регионе французских войск, наши силы без особых трудностей занимали территорию. Оккупация, естественно, проводилась «мирными средствами» по согласованию с местными французскими властями, что предотвратило открытое военное столкновение.

Испытание наших Зеро в бою пришлось отложить до перевода обратно на базу в Ханькоу в мае 1941 года. Оказавшись вновь на Китайском театре военных действий, мы обнаружили, что летчики противника утратили вкус к борьбе. Они больше не проявляли агрессивности и не бросались стремглав в атаку, как это сделали три русских истребителя во время моего первого боевого вылета. Вражеские летчики по возможности старались избегать нас и вступали в бой только тогда, когда могли использовать преимущество захода от солнца во внезапной атаке. Их робость вынуждала нас выдвигаться все дальше в глубь территории, чтобы заставить их сражаться.

11 августа 1941 года я получил именно такое задание: вынудить противника вступить в бой. Мне предстоял 800-мильный беспосадочный перелет от Ичана до Ченту. Территория была мне знакома, мне предстояло лететь над Ичаном, где я в одиночку бросил вызов двенадцати русским бомбардировщикам.