Самурай

Я оставляю гостя следить за перипетиями поло, беру предусмотрительно поднесенный официантом плащ, натягиваю его поверх смокинга, сминая тонкую ткань и ненароком развязывая черную бабочку, тотчас подхваченную ветром и сразу же зацепившуюся за тонкую шейку девчонки забавным шарфиком, но я ухожу сквозь расступающуюся толпу, раскланиваюсь, целую ручки, пожимаю руки, обещаю приходить чаще, желаю хорошо провести время, ненароком спрашиваю имя дамы — О*, шепчут мне понимающе седовласые матроны, она здесь всегда бывает, так что не упускайте шанс, надо же и вам когда-то остепениться, не все же смотреть на натурщиц, баловник вы эдакий, я рассеяно соглашаюсь, застегиваюсь на все пуговицы, выхожу и попадаю под ливень, словно врезаюсь в морскую волну, мгновенно промокаю, вода захлестывает, заливает за ворот плаща, смокинг противно прилипает к телу, я ищу куда бы спрятаться, вижу вход в метро и ныряю туда, а точнее — выныриваю из дождя, отплевываясь и тряся головой, так как уши оказываются тоже залиты водой, из-за чего я плохо слышу, лишь низкий гул, в котором почти неразличимы человеческие голоса и шум поездов.

Меня так же вежливо поддерживают под локоть, чтобы не потерял равновесия при прыжках на одной ноге, протягивают откуда-то появившееся полотенце, кружку с горячим чаем, дежурный по станции усаживает меня рядом с еще с одним промокшим на кресло перед щелями в стене, из которых бьет горячий воздух, и меня совсем раскиселивает, я зеваю, благодарю, с трудом сдерживаюсь, дабы не заснуть окончательно, так как единственное, что мне сейчас нельзя, так это спать — композиция начинает вырисовываться, положены первые мазки и будет большой неудачей, если я позволю всему этому растечься грязным пятном.

Люди спешат мимо по своим делам, но каждый считает своим долгом хоть как-то высказать сочувствие, участие к нам, видимо им кажется, что со мной произошло нечто более серьезное, чем просто дождь, ведь никакая погода не может настолько лишить человека сил, и я с ними согласен, но не могу раскрыть им все свои карты, лишь молча и улыбаясь развожу руками на дружеские похлопывания, предложения сбегать за врачом, дать валидола или вызвать машину и довезти до дома.

Я полностью поглощен созданием нового произведения и приходится прикладывать много усилий, что бы в нем оставаться и как-то контролировать, хотя получается это не так, чтобы очень, вот, например, не могу сосредоточиться на своем товарище по несчастью, греющемся рядом со мной, краешком глаз улавливаю его шевеление, но никак не могу рассмотреть его — меня постоянно отвлекает. Наконец-то я сух и могу продолжать путешествие по сотворенной вселенной в комфортабельных условиях тепла, света, сухости, доброжелательности, вежливости и участия. Я засовываю в карман просушившийся бумажник, предварительно достав из него жетон, который бросаю в прорезь и оказываюсь на ползущим глубоко вниз эскалаторе, заполненном людьми, приветливо беседующими с соседями или просто молчащими, приветливо улыбаясь, приглашая к беседе.

Хотя вода из ушей моих вытряхнута, всюду царит тишина, уже хорошо знакомая мне по поло, лишь далеко снизу доносится шум поездов, набирающих скорость в тоннелях и преодолевающих с резкими хлопками звуковой барьер. Эскалатор ползет очень медленно, петляет, огибая мощные колонны сталактитов, сталагмитов и сталагнатов, горящие в серебряных подставках газовые факела создают феерическую картину путешествия в волшебную, фантастическую страну, погружения в глубь земли, где, как не удивительно, нас ждет не темнота, а новое, жаркое солнце, берег и море, и мне отнюдь не хочется наблюдать в слегка смазавшихся от быстрого движения глаз уголках создающегося шедевра остатки старого, грязного, разлагающегося мира, куда не удается достать кисточкой и приходится оставить на потом, очень надеясь, что это «потом» наступит, что из-за края не перелезет сюда какое-нибудь расхлюстанное чудо-юдо, пугая честной народ.

Я усаживаюсь на ступеньку и говорю отсутствующему гостю, который освоился в моем мире и изо всех сил подбивает клинья к смазливым дамам, вот видишь, как все замечательно получается, стоит только взять тряпку, отмыть черного кобеля до бела, намешать красок поярче, устроить хороший дождь, смывающий всю черноту и неудачные эскизы, как мы получаем вполне живых и добродушных людей, очень похожих на настоящих, ну, не совсем похожих, к полной идентичности мы ведь и не стремились, подумаешь — руки в карманы, ноги в траву, все не суть важно, важна атмосфера, свежая, озонированная, тонизирующая, намекающая что-то там о лете, о счастье, о любви, а это трудная работа, здесь нужно хорошо подумать и продумать — что же мы встретим дальше, внизу, собственно, ради чего и устроено импровизированное путешествие сквозь толщу скал с самыми добрыми людьми на свете, которые имели счастье быть настолько пустыми и равнодушными, что лишь одного прикосновения кисти хватило расцветить их яркими красками добра и справедливости.