Самые богатые люди Земли. Большая двадцатка

Характер мальчика сложился уже годам к пяти, и основной своей чертой он называет сомнение в правильности того, что говорят любые авторитеты – будь то представители власти, правительства или простые школьные учителя. Отчаянный нонконформист, Ларри не мог смириться с тем, что педагоги нисколько не интересовались его мнением, не отвечали на его вопросы, а ставили хорошие отметки лишь в том случае, если он как попугай повторял то, что они только что сказали. И отец, и учителя, как признает сейчас Ларри, послужили замечательными примерами того, каким не надо быть.

Но плохие примеры тоже полезны: я практически с детства учился противостоять авторитетам. Эта позиция была очень болезненной в отношениях с родителями и учителями, но оказалась чрезвычайно полезной в дальнейшей жизни, – сказал Ларри в одном из интервью. Привычка самостоятельно мыслить, не полагаясь на незыблемые для многих стереотипы, своего рода интеллектуальную моду, как и собственные этические принципы поведения, иногда весьма не бесспорные, – все эти черты составляют сейчас образ одного из самых неординарных бизнесменов мира.

Самое светлое воспоминание детства Ларри – дочь Лилиан и Луиса Дорис. Будучи старше своего названого брата на 20 лет, Дорис была его единственным настоящим другом, который понимал его. По словам Дорис, которая в то время получала образование психолога, откровение о том, что он является приемным сыном, очень сильно повлияло не неустойчивую натуру Ларри, в котором с ранних лет стали причудливо уживаться крайняя застенчивость и крайнее высокомерие. Долгое время Ларри не мог разговаривать с незнакомыми людьми, так что учителя в школе не понимали, проявляет ли мальчишка характер или он просто умственно неполноценный. На самом деле Ларри просто стеснялся. А позже ему было просто неинтересно разговаривать с большинством своих сверстников. Ларри мог сутками находиться в одиночестве, наедине со своими мыслями и фантазиями.

Эллисон вспоминает, что однажды, когда ему было 15–16 лет, сестра, которая работала психологом, спросила его о том, что для него важнее – любовь или уважение. «Конечно уважение», – ответил он. Но Дорис сказала, что это неправда. Ларри страшно разозлился. Он считал тогда, что любовь значит в жизни очень мало, и всеми силами пытался завоевать уважение окружающих, демонстрируя свои способности в математике и других науках. Мать и сестра всячески поддерживали в нем уверенность в собственных силах, и Ларри приписывал их восхищение прежде всего собственному таланту, а не любви. Тем более что отец требовал от него постоянных подтверждений неординарных способностей.

По окончании школы Ларри поступил в Университет Иллинойса, но был отчислен, не отучившись и двух лет. Причиной исключения стало беспрецедентное количество пропущенных занятий: Ларри просто игнорировал те предметы, которые его не интересовали. Не без уговоров со стороны приемной матери и сестры Эллисон через год поступил в Университет Чикаго. Но и здесь он не протянул и семестра. Ларри интересовали компьютеры, но такой специальности, как программист, в 1969 году в университетах еще не готовили. Нужно было изучать кучу ненужных, как считал Ларри, предметов. Вообще затхлая университетская академическая атмосфера противоречила той жизненной философии, которой увлекся Ларри на тот момент. Наступила эпоха хиппи.

Подхвативший бациллу бунтарства и борьбы с системой, Ларри, в подтверждение самых худших прогнозов своего отчима, отправился «по следам своей непутевой мамаши-проститутки». Погрузив свои нехитрые пожитки в «тандерберд», Ларри отправился в Калифорнию.

У меня были длинные волосы, но бусы я не носил. И, в отличие от Билла Клинтона, я курил травку, – вспоминает он начало своего калифорнийского периода. Несколько лет от Ларри не было ни слуху ни духу…

Позже его сестра Дорис признавалась: Ларри все считали немного сумасшедшим. Но в конце шестидесятых все перевернулось с ног на голову, настало время как раз для таких парней, как он, у которых в голове были новые непонятные идеи… Тогда все стали бредить компьютерами и возможностями, которые они давали. Я знала, что он не пропадет.

Эллисон оказался талантливым программистом-самоучкой, который уверенно чувствовал себя в новой отрасли. В начале 70-х он работал как программист в компаниях «Ampex», «Amdahl» и других, на ходу восполняя пробелы в знаниях.