Дети у четы Альбрехт появились уже после Первой мировой войны. Карл родился в 1920 году, а его младший брат Тео – в 1922-м. Все свободное время мальчики проводили в лавке матери, помогая в ее нехитрой работе. После войны дела пошли в гору: ассортимент расширился за счет бакалеи и продуктов. Поэтому нужно было следить за порядком в магазине, перекладывать товар да обороняться от крыс и мышей. Охота на грызунов была, наверно, самым увлекательным из всех развлечений братьев. Чтобы мыши и крысы не жрали материнские запасы – мыло, крупу, сухари, столярный клей, – Карл мастерил капканы и мышеловки, засыпал яд в норы и разбрасывал вымоченные в купоросе сухари, устраивал ночные рейды на крыс вместе с младшим братом. Никаких более интересных занятий в Шонненберге все равно не было.
Когда Карл окончил школу, он нанялся работником к мяснику Вайлеру. Через два года начал свою трудовую деятельность и младший брат. Тихий, домашний Тео продолжал помогать матери в лавке. К этому времени их отец уже умер, и лишних рабочих рук в семье не было.
Тем временем немецкая военная машина работала на всех оборотах. Рур был угольно-металлургическим оплотом Германии. И Карл планировал пойти работать на одну из шахт или на завод. Но новой империи солдаты нужны были больше, чем рабочие. Вторая мировая война изменила планы многих молодых немцев. Карла и Тео призвали в армию в самом начале войны.
О подвигах братьев на фронтах Второй мировой войны история умалчивает. Известно только, что в составе германской армии они благополучно прошли почти всю войну и уже в конце ее попали в плен. Карл оказался в плену у русских. Тео повезло больше – его взяли в плен американцы уже весной 1945 года. Простые деревенские парни, волею судеб оказавшиеся солдатами вермахта, мало интересовали победителей. Тео вернулся домой в 1946 году, а Карл, отработавший положенный срок в советском плену, был репатриирован в 1947-м.
Унаследовав семейный магазин, братья решили не экспериментировать, а продолжать это дело. Хозяйственный Карл вернулся на родину худым, но сильным и истосковавшимся по мирной жизни. Таких, как он, было много. Но вокруг была бедность и разруха. Людям не хватало элементарных повседневных удобств и вещей. И Карл быстро понял, что настало очень подходящее для работы время.
В первые годы Карл привязывал к велосипеду садовую тачку и на рассвете отправлялся по деревням скупать у крестьян яйца, овощи, молоко. Возвращался он уже за полночь с тележкой, полной продуктов. В городе продукты можно было продавать уже с наценкой. Постепенно у Карла образовалась настоящая сеть деревенских поставщиков, которые недорого продавали ему продукты, а иногда даже отдавали на реализацию с отсрочкой платежа.
Через два года Карл открыл еще два магазина в Эссене, взяв в аренду третьесортные помещения. Тео был помощником брата во всех его начинаниях. Пока Карл занимался поставками и поиском помещений, Тео торговал в магазине, а потом и управлял новыми магазинами, торговлей в которых занимались двое местных работяг, которых война довела до полной нищеты. К 1953 году братьям Альбрехт удалось открыть 13 собственных продуктовых магазинов в Эссене и соседних городках Мюльхайме и Гельзенкирхене. Хорошей приманкой для покупателей оказалось дешевое масло, которое братья продавали по цене, зачастую уступавшей закупочной. «Недостачу» компенсировали за счет наценки на другие товары. Но в целом Альбрехты продавали свои товары по ценам, рассчитанным на самый тощий кошелек. А после войны редко кто мог похвастаться богатством. Так что от покупателей у братьев не было отбоя.
В полном соответствии с этим принципом Карл и Тео обустраивали свои магазины: примитивные полки и стеллажи, максимально просторные ряды для прохода покупателей. Никаких изысков – только то, что действительно необходимо.
В целях экономии братья решили отказаться от морозильников. Вместо дорогого оборудования Карл придумал использовать подвалы магазинов. По окончании торговли масло, мясо и другие скоропортящиеся продукты отправлялись в холодные подвалы. С утра продукты снова извлекались на свет и поступали в продажу.
Ни о какой рекламе и речи быть не могло.