Самые громкие выстрелы в истории и знаменитые террористы

Анастасию Биценко приговорили к смертной казни, которую заменили вечной каторгой. Наказание она отбывала в одной тюрьме со Спиридоновой. После революции Анастасию Алексеевну включили в состав делегации, которая в Брест-Литовске вела переговоры с немцами о мире. В Бресте с особым интересом разглядывали террористку. «Она словно ищет очередную жертву», с мрачным юмором пометил в дневнике австрийский дипломат граф Оттокар Чернин.

6 июля 1918 года Анастасия Биценко передала сотрудникам ВЧК эсерам Якову Блюмкину и Николаю Андрееву бомбы. Имя их изготовителя держалось тогда в особом секрете. А это был Яков Моисеевич Фишман, будущий начальник военно-химического управления Красной армии. В царское время он бежал с каторги, уехал за границу и окончил химический факультет в Италии.

В два часа дня Блюмкин и Андреев на машине прибыли в германское посольство. Они предъявили мандат с подписью Феликса Эдмундовича Дзержинского и печатью ВЧК и потребовали встречи с послом Мирбахом…

Граф Вильгельм Мирбах возглавил в Москве германо-австрийскую миссию, когда еще только начались мирные переговоры. После заключения мира и установления дипломатических отношений граф Мирбах был назначен послом. Посольство Германии обосновалось в доме N 5 по Денежному переулку. Мирбаху несколько раз угрожали, и появление в посольстве сотрудников ВЧК он воспринял как запоздалую реакцию советских властей. Посол принял чекистов в малой гостиной.

Яков Блюмкин был очень молодым человеком. К левым эсерам он присоединился в семнадцать лет, после февральской революции. Через год, в июне восемнадцатого года, его утвердили начальником отделения ВЧК по противодействию германскому шпионажу. Но меньше чем через месяц – после брестского мира – отделение ликвидировали: какая борьба с германским шпионажем, когда у нас с немцами мир?

«Я беседовал с ним, смотрел ему в глаза, – рассказывал потом Блюмкин, – и говорил себе: я должен убить этого человека. В моем портфеле среди бумаг лежал браунинг. «Получите, – сказал я, – вот бумаги», – и выстрелил в упор. Раненый Мирбах побежал через большую гостиную, его секретарь рухнул за кресло. В большой гостиной Мирбах упал, и тогда я бросил гранату на мраморный пол…»

Через час Ленин позвонил Дзержинскому и сообщил об убийстве германского посла: ВЧК не была тогда еще такой всевластной организацией и многие новости узнавала со стороны. После подавления эсеровского мятежа было проведено следствие, в связи с чем Дзержинский временно сложил с себя полномочия председателя ВЧК, которые решением правительства вернут ему в августе.

По указанию Ленина допросили и самого Феликса Эдмундовича: он тоже попал под подозрение, поскольку в мятеже участвовали его подчиненные. И кроме того, как он умудрился проморгать, что на его глазах готовится убийство немецкого посла и зреет заговор?

«Приблизительно в середине июня, – рассказал Дзержинский на допросе, – мною были получены сведения, исходящие из германского посольства, подтверждающие слухи о готовящемся покушении на жизнь членов германского посольства и о заговоре против Советской власти.

Это дело мною было передано для расследования товарищам Петерсу и Лацису. Предпринятые комиссией обыски ничего не обнаружили. В конце июня мне был передан новый материал о готовящихся заговорах… Я пришел к убеждению, что кто-то шантажирует нас и германское посольство».

А что делал Дзержинский в день мятежа:

«Сведения об убийстве графа Мирбаха я получил около трех часов дня от Председателя Совета Народных Комиссаров по прямому проводу. Сейчас же поехал в посольство с отрядом, следователями и комиссаром, для организации поимки убийц. Лейтенант Миллер встретил меня громким упреком: «Что вы теперь скажете, господин Дзержинский?» Мне показана была бумага-удостоверение, подписанное моей фамилией…»

Импульсивный Дзержинский поспешил в кавалерийский отряд ВЧК в Большом Трехсвятительском переулке. Отрядом командовал эсер Дмитрий Иванович Попов, сослуживец Павла Дыбенко по Балтийскому флоту. В декабре 1917 года он принял под командование отряд при президиуме ВЧК. В начале июля Попов заболел, отлеживался в деревне под Москвой. 5 июля Александрович отправил за ним автомобиль.

В штабе Попова собрались члены ЦК партии эсеров.

Дзержинский:

«Я с тремя товарищами поехал в отряд, чтобы узнать правду и арестовать Блюмкина. В комнате штаба было около десяти – двенадцати матросов. Попов в комнату явился только после того, как мы были обезоружены, стал бросать обвинения, что наши декреты пишутся по приказу «его сиятельства графа Мирбаха»…»

Дзержинский требовал выдать Блюмкина, угрожал:

– За голову Мирбаха ответит своей головой весь ваш ЦК.

Левые эсеры отказались выдать Блюмкина и Андреева. Член ЦК партии левых эсеров Владимир Александрович Карелин, недавний нарком имуществ (он ушел в отставку в знак протеста против брестского мира) предложил разоружить охрану Дзержинского, которая не стала сопротивляться. Вячеслав Александрович сказал председателю ВЧК:

– По постановлению ЦК партии левых эсеров объявляю вас арестованным.