Самые хорошо продуманные планы (ЛП)

— Откуда ты знаешь, что они не вернутся? — спросила Лили.

— Я не знаю, но праздник только завтра, поэтому я очень сомневаюсь, что они скоро вернутся. По крайней мере, не ранее, чем послезавтра, — предположил он. Марк развернул машину и направил ее к воротам, затем сдал назад, подъехав как можно ближе к входной двери.

Они вышли из автомобиля, и Лили смотрела, как Марк снова побежал к воротам и закрыл их. Наклонившись в салон автомобиля, она подхватила с сиденья его сумку. Когда Лили обернулась, Марк уже стоял прямо перед ней и вырвал сумку у нее из рук.

— Вот и всё доверие, — фыркнула она.

— Я не думаю, что ты будешь в меня стрелять, но не сомневаюсь, что ты, не раздумывая, смотаешься с этими алмазами при первой же возможности.

Она не стала отрицать это обвинение и последовала за ним к входу в дом.

Ранее он уже отпер замок и оставил дверь открытой, поэтому они сразу вошли внутрь. Ей было не по себе, но Марк заверил ее, что «прочесал всё здание» — дома никого не было.

— А эта штука во дворе вообще работает? — спросила она.

Спустя несколько минут он запустил генератор, однако посоветовал не включать освещение в передней части дома.

— А знаешь, что самое замечательное? — проговорил Марк, ведя ее по коридору. Это прозвучало так, словно он хотел подколоть.

— Что? — спросила Лили. Веселый Марк не вызывал у нее особого доверия, поскольку она уже слишком привыкла к мрачному Марку.

— Две отдельные комнаты. Тебе не придется дискредитировать себя моим присутствием, — сообщил он ей, толкнув дверь и включив свет.

Лили молча прошла в комнату. Она была милой и чистой. Там стояла настоящая кровать, и она была застелена. В комнате находилось окно, выходящее на раскинувшуюся за домом пустыню. И, похоже, это все её.

Ещё вчера в это же время она бы убила за отдельную комнату. За десять минут подальше от Марка. Но теперь... мысль об одиночестве казалась ей тяжким грузом. Чем-то ужасающим. Она не хотела оставаться одна и закрывать глаза.

«Я вижу только кровь».

— Хорошо, — произнесла она, сложив руки на груди.

— Боже, дорогуша, если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что мысль о разлуке со мной тебя расстроила, — проговорил Марк, и на этот раз он точно над ней прикалывался.

Она повернулась к нему и закатила глаза.

— А как насчёт еды?

Они зажгли свечи и перевернули вверх дном всю кухню. Всё, что им удалось найти из нескоропортящегося, забрали и унесли в машину. Они сохранили все свои пустые бутылки и теперь, снова наполнив их водой, тоже положили в машину. Никто не произносил этого вслух, но она понимала, что они готовят автомобиль на случай, если им придется в спешке покидать дом.

В доме оказалось совсем немного еды, но Лили обошлась тем, что ей удалось найти, и соорудила из этого что-то вроде ужина. Они сидели за столом и ели, поставив между тарелками одну свечу.

— Завтра на рассвете мы уезжаем, — сообщил ей Марк.

Она кивнула.

— Куда?

— В Буждур — до него примерно сутки пути. Это на побережье Западной Сахары. Я думаю, если мы будем вести машину по очереди, то сможем добраться туда за день. Останемся там на ночь, потом ещё за сутки домчим до Танжера, — сказал он ей.

Она кивнула.

— А что будет в Танжере? — спросила Лили.

— Разве у тебя не было плана? — произнёс он.

— Ну, да, но согласно моему плану я приезжаю завтра утром. Сейчас все немного по-другому, — отметила она.

— План такой же, только с опозданием на два дня. Ты меня где-нибудь высадишь, и я встречу тебя на пароме. Всё остальное остается без изменений.

— Тебе не кажется, что это будет выглядеть немного странно? Я появляюсь, как гром среди ясного неба, с двухдневным опозданием и веду себя так, будто ничего не произошло? — усомнилась она в его плане.

— Ну, да. Когда мы доберемся до Танжера, ты позвонишь Иванову и объяснишь, что тебе пришлось от меня избавиться. Скажи ему, что ты в меня выстрелила, бросила мое тело в пустыне, мне по фигу. Что угодно. Ты будешь там, человек на пароме подтвердит, что у тебя есть алмазы, и это единственное, о чем он будет беспокоиться, — заверил ее Марк.

Она кивнула.

— А как же ты? — продолжала она. Она не могла прекратить задавать вопросы, не хотела, чтобы их разговор оборвался. Не хотела, чтобы на нее обрушилась тягостная тишина.

— А что я? — спросил он с набитым ртом, сгребая с тарелки остатки еды.

— Я отдам тебе алмазы и что? Пуфф! Ты снова растворишься в трущобах дикой Африки? — предположила она.

Он кивнул.

— Что-то в этом роде

— Какой у тебя план?

— Господи, это что, «Двадцать вопросов»? — рявкнул он, наконец, уставившись на нее.

Секунду она пристально смотрела на него, на то, как пляшет у него в глазах пламя свечи.

— Я просто решила поддержать разговор, — в конце концов, ответила она.

— Это так ты разговариваешь? Черт возьми, ты лезешь не в своё дело, — проворчал он, отпихнув тарелку.

— Ну, а ты как разговариваешь? Стреляешь и огрызаешься? — рявкнула она на него, откинувшись на стуле.

Наконец-то он улыбнулся.