Но любовь все живет в моем сердце больном.
Опустел наш сад, вас давно уж нет,
Я брожу один, весь измученный,
И невольные слезы катятся
Пред увядшим кустом хризантем...
Отцвели уж давно хризантемы в саду,
Но любовь все живет в моем сердце больном.
Милая
Милая, ты услышь меня,
Под окном стою я с гитарою!
Так взгляни ж на меня хоть один только раз,
Ярче майского дня чудный блеск твоих глаз!
Ночь тиха была, соловьи поют,
Чудный запах роз всюду носится...
Мы гуляем с тобой, луна светит на нас
И в лазурной воде отражается!
Так взгляни ж на меня хоть один только раз,
Ярче майского дня чудный блеск твоих глаз!
Песня цыганочки
Мой костер в тумане светит;
Искры гаснут на лету...
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
Ночь пройдет – и спозаранок
В степь далеко, милый мой,
Я уйду с толпой цыганок
За кибиткой кочевой.
На прощанье шаль с каймою
Ты на мне узлом стяни:
Как концы ее, с тобою
Мы сходились в эти дни.
Кто-то мне судьбу предскажет?
Кто-то завтра, сокол мой,
На груди моей развяжет
Узел, стянутый тобой?
Вспоминай, коли другая,
Друга милого любя,
Будет песни петь, играя,
На коленях у тебя!
Мой костер в тумане светит;
Искры гаснут на лету...
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
Темно-вишневая шаль
Я о прошлом теперь не мечтаю,
И мне прошлого больше не жаль.
Только много и много напомнит
Эта темно-вишневая шаль.
В этой шали я с ним повстречалась,
И любимой меня он назвал,
Я стыдливо лицо закрывала,
А он нежно меня целовал!
Говорил мне: «Прощай, дорогая,
Расставаться с тобою мне жаль.
Как к лицу тебе, слышишь, родная,
Эта темно-вишневая шаль!»
Я о прошлом уже не мечтаю,
Только сердце затмила печаль,
И я молча к груди прижимаю
Эту темно-вишневую шаль.
Не уходи...
Не уходи, побудь со мною, здесь так отрадно, так светло.
Я поцелуями покрою уста, и очи, и чело.
Побудь со мной! Побудь со мной!
Не уходи, побудь со мною, я так давно тебя люблю.
Тебя я лаской огневою и обожгу, и утомлю.
Побудь со мной! Побудь со мной!
Не уходи, побудь со мною, пылает страсть в моей груди.
Восторг любви нас ждет с тобою, не уходи, не уходи.
Побудь со мной! Побудь со мной!
Нет, не любил он
Он говорил мне: «Будь ты моею!
Страстью объятый, томлюсь я и млею...
Дай мне надежду, дай упоенье;
Сердце унылое ты освети».
Так лживой речью душу смущал он,
Так лживой речью душу смущал он,
Но не любил он; нет, не любил он,
Нет, не любил он, ах! Не любил меня!
Он говорил мне: «Друг ненаглядный,
Ты мне продлишь счастье земное...
Все упованье и утешенье,
Все в тебе, милой сердцем со мною».
Страстною речью так заверял он,
Страстною речью так заверял он,
Но не любил он; нет, не любил он,
Нет, не любил он, ах! Не любил меня!
Все эти речи сердце сгубили
И пробудили во мне сожаленье,
Жизнью шутили, счастья лишили,
Нет мне отрады, нет мне забвенья.
Бедное сердце мне поразил он,
Бедное сердце мне поразил он,
Но не любил он; нет, не любил он,
Нет, не любил он, ах! Не любил меня!..
Вам не понять моей печали...
Вам не понять моей печали,
Когда, растерзаны тоской,
Надолго вдаль не провожали
Того, кто властвует душой!
Того, кто властвует душой!
Вам не понять, вам не понять,
Вам не понять моей печали!
Вам не понять моей печали,
Когда в очах, вам дорогих,
Холодности вы не читали,
Презренья не видали в них.
Вам не понять моей печали!
Вам не понять, вам не понять,
Вам не понять моей печали!
Вам не понять моей печали,
Когда трепещущей рукой,
В порывах гнева не сжигали
Письма подруги молодой.
Вам не понять моей печали!
Вам не понять, вам не понять,
Вам не понять моей печали!
Я ехала домой...
Я ехала домой, душа была пьяна
Не ясным для самой, каким-то новым счастьем.
Казалось мне, что все с таким участьем,
С такою ласкою глядели на меня.
Я ехала домой... Двурогая луна
Смотрела в окна скучного вагона.
Далекий благовест заутреннего звона
Пел в воздухе, как нежная струна.
Раскинув по небу свой розовый вуаль,
Красавица заря лениво просыпалась,
И ласточка, стремясь куда-то вдаль,
В прозрачном воздухе купалась.
Я ехала домой, я думала о вас,
Тревожно мысль моя и путалась, и рвалась,
Дремота сладкая моих коснулась глаз.
О, если б никогда я вновь не просыпалась...
Трое ковбоев
Ярко светит луна,
Схоронясь за листвою...
По дороге лесной едут трое ковбоев.
Трое верных друзей,
Три ножа, три «нагана»;
Трое черных коней,
Три старых аркана.
Вдруг вдали огонек,
Кони резво заржали.
Это был кабачок одноглазого Гарри.
Трое слезли с коней,
Пояса подтянули
И в раскрытую дверь
Трое разом шагнули.
Ярко свечи горят,
Виски льется рекою.
За широким столом
Веселятся ковбои.
Вдруг вдали слышен шум,
Стук копыт, звон гитары...
И в раскрытую дверь
Громовые удары.
Входит шайка громил –
Человек девятнадцать.
И ковбоям они предлагают убраться.
Но все так же сидят
Три ковбоя, нахмурясь,
Только руки друзей
К кобурам потянулись.
Трое верных друзей
Время зря не теряли.
Будто в тире они,
По громилам стреляли.
Чей-то череп трещал,
Дребезжала гитара.
На дубовом полу
Двадцать трупов лежало.