Самые невероятные случаи

В течение многих лет десятки исследователей гонялись за неуловимым документом нотариуса, осознавая всю важность, которую тот имеет для удостоверения подлинности самой, пожалуй, большой загадки современной парапсихологии. Все их усилия были тщетны, провал следовал за провалом, и в конце концов большинство из них решило, что на самом деле подобного документа никто никогда не составлял. Точно так же и скептики с каждым днем все больше раздувались от радости — ведь их гипотезу о мошенничестве ничто уже, казалось, не могло опровергнуть, кроме того, что было за опечатанной дверью маленькой кухни. В который уже раз тайна стала жертвой невежественной лжи. И вот в первые дни мая 1997 года, облазив весь полуостров, журналисты из ежемесячного издания о непознанном «Энигмас» («Загадки») наконец получили в свои руки акты за номерами 00462 и 00467, связанные с нотариальным протоколом, заполненным в доме «Ликов Белмез-де-ла-Мораледы». Документы состояли из тридцати трех листов, которые напрочь отметали версию о мошенничестве и оставались в недосягаемости почти четверть века. В этих бумагах указывались все лица, участвовавшие в заговоре вокруг тайны, целью которого было сокрыть ее любой ценой. Это история угроз, вымогательств и разных манипуляций, о которых большинство исследователей предпочло бы забыть. Сама социальная значимость учреждений и лиц, оказавшихся замешанными в этом деле, возможно, и стала причиной того, что историю всеми силами старались замять.

Сейчас мы впервые получили возможность реконструировать развитие каждой из трех фаз этой истории.

Фаза 1: реакция Церкви. Дом номер пять по улице Родригеса Акосты превратился в настоящее.святилище. К его крыльцу ежедневно тысячами тянулись паломники, желающие лично зреть языческое чудо, которое с самого начала весьма раздражало белмезскую Церковь. Именно молодой приходской священник Антонио Молина первым принялся публично разоблачать «лики», настаивая на том, что они сфальсифицированы. Как сообщили журналисты из «Энигмас», священник делал все возможное, чтобы доказать поддельность чуда, якобы сотворенного группой местных жителей: началась мистификация будто бы с простой шутки.

Решили подретушировать пятно, возникшее на плите хозяйки квартиры, Марии-Гомес Камара, его фотография н появилась затем во многих местных газетах.

Так за три дня и родился весь «фокус», который, по словам кюре, так потряс общественный порядок в маленьком городишке.

В самом же Белмезе никто не сомневался в порядочности жильцов «зачарованной квартиры»; поэтому действия кюре, который упрямо распространял свою гипотезу о «шутке, вышедшей из-под контроля», среди исследователей, поваливших в этот отдаленный уголок у горы Магина, стали вызывать подозрения. Ведь до той поры он был известен как ревностный исполнитель приказов своего начальника, епископа Хаены, и ничего по своей воле не предпринимал. Это подтвердил и мэр Белмеза в эти тревожные годы'. Мануэль Родригес Ривас, ключевая фигура, которыйоставался все последующие двадцать лет объектом пристального внимания прессы, своего рода громоотводом, на который пришлись все колотушки, наговоры и отголоски зловещего заговора. По его словам, именно Церковь спланировала тактику, призванную дискредитировать всю эту историю.

«Все это рухнуло потому, что иначе быть не могло. Церковь никак не могла согласиться с парапсихологами, ведь ей в таком случае надо было признать чудо, — говорил мэр. — Уже в первые шесть месяцев после появления лика истощились запасы продовольствия, питья и всего необходимого в городе. Были и проблемы с общественным порядком. Я когда-то изучал педагогику в Гранаде, и моим профессором оказался как раз тот, кто в 1972 году занимал пост епископа Хаены — дон Мигель Пейнадо Пейнадо. И именно он вызвал меня первым делом к себе и сказал, что я должен покончить со всем этим и что он надеется, что я возглавлю группу людей, которые возьмут на себя это дело. Я же мог только решительно ответить, что явление на самом деле происходит, оно подлинное и я не могу ни с чем покончить…» Справедливости ради надо заметить, что с течением времени представитель Церкви в городе, кюре-полемист Антонио Молина, поняв свою, мягко говоря, неправоту, попытался выйти из дела, отказываясь от какого-либо касательства к этому феномену. В конце концов он принял решение покинуть город и надеть на себя монашеское облачение.