Самые обычные животные

«Голубок и горлица никогда не ссорятся» — так поется в водевильной песенке. Увы, действительности это соответствует мало. Вот как голубиное миролюбие развенчал знаменитый Конрад Лоренц: «Мягкий удар хрупкого клювчика, слабый толчок легкого крыла — все это для глаза непосвященного более похоже на ласку, чем на агрессию. Как-то я задумал скрестить африканскую кольчатую горлицу с несколько более мелкой и хрупкой обыкновенной горлицей, обитающей в европейских лесах. С этой целью посадил в комнатный садок самку первого вида птиц и самца — второго. Обеих птиц я вырастил дома, и они были совершенно ручные. Я не принял всерьез их стычки, которые первоначально происходили у меня на глазах. Как могут голуби — эти образчики любви и добродетели — нанести вред друг другу? И я уехал в Вену, оставив птиц наедине. Вернулся я на следующий день — страшное зрелище предстало моим глазам. Самец лежал на полу клетки. Его темя, шея и спина были не только совершенно ощипаны, но превратились в сплошную кровоточащую рану. На растерзанном голубе, словно орел на своей добыче, сидел второй "вестник мира". Сохраняя свое обычное мечтательное выражение, которое и создало голубям славу миролюбцев, эта очаровательная леди продолжала ковырять своим серебристым клювиком израненную спину своего поверженного супруга. Когда тот собрал остатки сил и попытался спастись бегством, самка легким толчком крыла снова повалила его и продолжала свою методичную, безжалостную, разрушительную работу. Не вмешайся я, птица, несомненно, прикончила бы собрата, хотя она была уже настолько усталой, что у нее почти слипались глаза».

Что ни говори — картина отвратительная. Зато привязанность голубей, ставших супругами, часто сохраняется всю двадцатилетнюю птичью жизнь. Но в городской толчее бывает, что голубка легкомысленно покидает мужа и птенцов. Сперва опешив от экстренного развода, папа-одиночка потом обычно успешно справляется с воспитанием потомства.

Заключение брака у голубей связано с некоторыми, формальностями. Если голубка в ответ на заигрывания самца, который суетится вокруг нее с зобом, раздутым от важности, и с волочащимся по земле хвостом, тоже станет подметать улицу хвостом и немного опустит перья крыльев, это будет означать, что ухаживание принято. А если она тихо заворкует и потрогает настырного ухажера клювом, это равносильно штампу в паспорте.

В брачный период нетрудно отличить самца от самки — очень уж по-разному они себя ведут. Зато в другое время они схожи как две капли воды. Конечно, самцы драчливее и нахальнее. Однако, когда нужно быстро определить пол птиц, поступите по совету опытных голубеводов: если легонько потянуть за клюв, самец отдернет голову, а самка — нет; если, держа птицу за крылья, погладить ее по груди, самец подберет под себя ноги, а голубка — нет. Но и эти тесты не дают стопроцентной гарантии.

«...Мало у васъ прошю: дадите ми от двора по 3 голуби да по 3 воробьи. Азъ бо не хощю тяжьки дани възложити...» Так в «Повести временных лет» начинается рассказ о том, что в далеком 946 году княгиня Ольга использовала голубей в военном деле. Жителей города, осаждаемого ее дружиной, обрадовало пустяковое требование княгини. Они мигом собрали от двора по три голубя и по три воробья и послали к Ольге с поклоном. Та повелела раздать птиц дружине и привязать к каждой птахе сухой трут. Когда начало смеркаться, зажгли трут и отпустили птиц. И те понесли тлеющую смерть к родным гнездам. Загорелись голубятни, клети, сараи и сеновалы. И нельзя было погасить — горели все дворы сразу.

Этим поджигателям-горемыкам нетрудно было вернуться домой — их выпустили недалеко от гнезда. Но птицы не теряются и вдали от родины. Белогвардейцы барона Врангеля, отступая из Крыма, прихватили с собой почтовых голубей севастопольской военной станции. Голуби попали в Германию, за 2500 километров от дома. Инстинкт звал их на родину, и они поодиночке, как только представилась возможность, вернулись из ненавистной эмиграции в Севастополь.

Птицы прилетают на голубятню, побывав в невероятных передрягах, порой израненные и даже ослепленные. Так, во время франко-прусской войны 1870—1871 годов осажденный немцами Париж посылал войскам депеши на голубиных крыльях. Голуби летели сквозь шрапнель и ружейную пальбу. Немцы для перехвата пернатых курьеров бросили на фронт эскадрильи соколов. Голуби стали гибнуть один за другим. Но и на соколов нашлась управа — французы снабдили голубей оружием устрашения: к их хвостам прикрепляли крошечный свисток. И соколы, даже будучи очень голодными, боялись нападать на свистящих птиц.