Самые памятные дни

Выбрали две точки с известными из каталога координатами в 30 и в 18 километрах от будущих позиций. Для 130-и это заряды полный и уменьшенный, а для 122-мм — заряд полный. Посчитали поправки на метео- и баллистические условия за несколько дней вперед. Получались поправки в дальность чуть ли не 3 километра для обеих систем. Конечно, о полном топогеодезическом или метеорологическом обеспечении не могло быть и речи. Пользовались весьма приближенными данными. В Лубанго, в институте, Долизи достал действующий и довольно точный барометр. В реактивной батарее забрали указатель скорости и направления приземного ветра. Ну, а термометры в дивизионах были. Пришлось вместе с Ранжелом и Эрбертом переводить на португальский язык инструкцию по применению ДМК (дистанционного метеорологического комплекта) и составлению приближенного метеорологического бюллетеня по данным наземных измерений. В последствии эту нашу инструкцию я видел в уже отпечатанном виде, как официальный документ. Досконально договорились, как производить стрельбу, пару раз прорепетировали. Дело в том, что наблюдать разрывы возможности не было, можно было только слышать и считать количество, и примерно определять направление и дальность типа дальше-ближе, вправо-влево. Точки пристрелки находились в лесу, на наше счастье, практически на лесной дороге и, при желании, разрывы можно было бы увидеть, дорога прямая, с расстояния метров в 300, но… риск. В общем так, делаем один выстрел, запрашиваем наблюдателей на дороге — далеко ли от них. Если да, то перемещаться на определенное расстояние вперед по дороге и снова выстрел, и снова запрос и снова выстрел, и так до разумной границы безопасности в 500 метров. Другого способа опознать разрывы не было. На первую стрельбу пригласили начальника артиллерии округа — Фареля и его советника — Шулакова Анатолия Семеновича. Стрельба прошла великолепно — разрывы увидели наблюдатели. После осмотра воронок, их обмера и определения отклонений от цели выяснилось, в первом приближении, что поправки действительно такие, как мы и считали. Но нужно результаты наглядно оформить и документы представить в штаб артиллерии округа. На это нужно время, хотя бы двое суток, так как в этот день велась стрельба по двум точкам на разных зарядах. С этим начальство и отбыло, распорядившись следующую стрельбу провести из 122-мм гаубиц самим, под моим руководством, и результаты так же направить в округ. Стрельба из гаубиц предстояла проще, всего по одной точке, той, что на 18 километрах, и с той же позиции. Ничего сложного. Два дня ушло на оформление результатов стрельб, составление схем положения цели и разрывов, расчета поправок, отчета об израсходованных боеприпасах. Израсходовано было 14 снарядов — по три предварительных и четыре контрольных на каждую точку. При составлении отчетных документов мне пришлось представить и докладную о способе определения направлений путем расчета направления на светило (солнце). Дело в том, что магнитная стрелка артиллерийской буссоли имела в районе Вириамбундо и Чибемба сильные отклонения от истинного направления, магнитные аномалии. Пришлось писать в Ленинград и просить помощи, чтоб выслали таблицы расчета азимута светила. Так называемые «морские таблицы». И их мне очень быстро переправили, буквально через месяц. Таким образом, к моменту проведения стрельб таблицы были у меня. Таким образом, от компаса я больше не был зависим. Прошло два или три дня и мне нужно было ехать в штаб округа, везти результаты. Накануне, мы с Толей договорились, что стрельбы его дивизиона проведем после моего возвращения, с так называемыми ЦУ. Мало ли какие мысли возникнут у начальства. Поехал, доложил. Похвалили, хотя Шишканов и морщился, так как Луанда вмешалась в его дела. А дело в том, что на сборах артиллеристов на новом винтовочном полигоне в Чибембе советник начальника артиллерии ВС Анголы дал понять, что он и его подсоветные этим вопросом очень интересуются. Отсюда и контроль, правда без помощи. К месту здесь рассказать и о том, почему «морские таблицы» пришли ко мне так быстро. Как только я начал вплотную работать с дивизионом, то понял, что наши артиллерийские буссоли дают большую, мягко говоря, погрешность в определении направления. Слишком уж сильно к югу, стрелка царапает стекло и заедает. Нужно было искать другой способ определения направлений. Что может быть лучше светила? Но вот беда, луна не всегда на небе, а солнышко с 10 часов и до 16 часов не взять буссолью, шибко высоко. И все-таки только солнышко, утром, с 5.30 до 9.30, и вечером, с 16.30 до 17.30. Но где взять таблицы. Вспомнил, что у летчиков больших самолетов должны быть астрокомпасы, а если есть компасы, то есть и таблицы — аксиома. Отпросился в Луанду, благо была возможность и время на это. На авиабазе познакомился с ребятами из летного отряда. Провели в Ан-12, говорят, смотри, вот твой компас, нам он ни к чему. Вместо компаса только купол и карданы подвески. Нету его, сняли за ненадобностью. Общий хохот. Говорят, может быть, в самолете главного есть? Знакомимся с экипажем главного. Сейчас уж не помню никого из летунов, но запашок помню. Показывают полетную карту с линиями направлений и подписями. «А нам астро… ни к чему, линия есть, по ней и чешем». Так вот и летают. Ребята, кажется, были из Запорожья, и Ан-12 и Ан-26. Делать нечего, знакомлюсь с одним из командиров советских БДК, стоявших в Луанде. Через него позвонил в Ленинград, рассказал о проблеме, что нужно и как решить вопрос. В результате в конце августа таблицы были у меня, а командир БДК получил три бутыли «Столичной». За организацию звонка. К большому сожалению, не помню фамилии и имени командира, и «коробку» не помню. Шибко пьяный был, но говорил с Питером трезво, раз поняли меня. Вот так я заполучил таблицы расчета азимута светила. Они как раз только вышли и годились до 2000 года. Почему не догадался обратиться к морякам? У них ведь есть штурманская служба. До сих пор это для меня самого загадка. Ну не дошло! А все было так рядом! И звонок не нужен бы был.