Греческое слово kalipygios используется для обозначения знаменитой статуи Афродиты, известной как Венера Каллипига, которая хранится в Археологическом музее Неаполя. Речь идет о римской копии греческой скульптуры, установленной, как полагают, в «Золотом доме» Нерона. Греческое слово состоит из двух — «kallos» («красивый», как в слове «каллиграфия») и «pyge» («ягодицы»). Эта статуя изображает полуодетую женщину, легкомысленно приподнимающую пеплос [15]
и приоткрывающую бедра и ягодицы; она смотрит назад и вниз, несколько свысока, гордясь собой. Жест Афродиты/Венеры, приподнимающей тунику, символизировал религиозное начало, и древние греки, понимавшие толк в чувственных удовольствиях, преклонялись перед роскошными женскими ягодицами и верили, что они приносят земное богатство. В ХVIII и ХIХ веках считалось, что статуя иллюстрирует историю классической древности, в которой две сиракузские девушки решили выяснить, у которой из них самые красивые ягодицы. Эта история была описана Атенеем. Он пишет: «Жил однажды фермер, у которого были две красивые дочери. Однажды эти девушки затеяли спор о том, у которой из них более красивые ягодицы и вышли на улицу. Случилось так, что мимо проходил юноша, сын богатого старика. Девушки показали ему себя, и, когда он их увидел, то отдал свой голос старшей. Он влюбился в нее и, придя в город, рассказал о них своему младшему брату. Брат также пошел посмотреть на девушек и влюбился в младшую. […] Так эти девушки были названы согражданами «прекрасными ягодицами». В благодарность за удачу две сестры возвели храм, чтобы почтить Афродиту с красивыми ягодицами.Нора Барнакл Описание его удовольствия
8 декабря 1909 года Джойс со всеми подробностями описал анальный секс со своей женой, Норой, которую он удовлетворял подобным образом: «Моя сладкая, маленькая, чувственная Нора, я сделал то, что ты сказала мне, мерзавочка такая, и я даже дважды мастурбировал, пока читал твое письмо. Меня приводит в восторг знание, что тебе нравится, когда я трахаю тебя в зад… Мой член вонзался в тебя в течение нескольких часов, входя и выходя в нижней части твоего задранного зада. Я ощущал жирное и запотевшее мясо под своими шарами и видел твое раскрасневшееся лицо и лихорадочно блестящие глаза. При каждом ударе моей шпагой твой язык лихорадочно высовывался между губами, и, если удар был более энергичным, чем обычно, из тебя сзади стремительно вырывались газы. Той ночью твой зад исходил газами, дорогая моя, и из тебя вылетали жирные, ураганные, быстрые, маленькие, радостные выстрелы, множество коротких, неуправляемых газов, из-за чего твое отверстие издало долгое неясное бормотание. Как прекрасно было трахать исходящую газами самку, так как каждый мой удар сопровождался выбросом газа. Думаю, я узнал бы газы Норы где угодно».
Франсиско Умбраль Груша или яблочко
Писатель еженедельно печатал свои размышления, в которых значительное место занимало следующее соображение: «Революция одежды, прикрывающей задницу, началась на модных пляжах, в некоторых спектаклях, в лагерях нудистов, в эпоху хиппи, в журнале «Hair» и т. д., с середины ХХ века ей порой помогали трусики танга — незабываемые и невидимые танги Ибицы — а иногда нет […]. Женщина шествует по истории человечества, пронося с собой свою огромную матриархальную задницу, и лишь ХХ век сделал своей эмблемой хрупкий, грациозный и слабый женский зад. Открытие задницы кажется мне столь же важным, как и открытие Ньютона с его яблоком, и, возможно, именно поэтому крепкая и молодая задница так напоминает нам этот фрукт, настолько, что Пабло Неруда воспел женскую задницу как «две половинки сочного яблока».