Самые последние каникулы

Хрюша тоже узнала Артура и поскакала здороваться с ним. И Черныш, которого в кошачьем ошейнике и на тонком поводке выгуливал Артур, в свою очередь Хрюшу узнал. Он мгновенно взлетел по ноге и телу Артура тому на плечо, обернулся у него вокруг шеи на манер воротника и оттуда что-то недовольно затявкал Хрюше. Черныш, наш школьный соболь, тоже боится Хрюшу, как и песец Васька.

Мы быстро объяснили Артуру, зачем пришли сегодня (вот он удивился-то!), оставили с ним Хрюшу, до крайности огорчив тем фактом Черныша, а сами прошли в школу и поднялись на третий этаж, где находился кабинет директора.

— Игорь Сергеевич, можно к Вам? — постучавшись, просовываю я голову внутрь кабинета.

— Кто там? А, опять Никонова. И Воронов тоже с тобой, конечно. Ну, проходите. Воронов, дверь прикрой за собой получше.

— Здравствуйте, — несколько запоздало здороваюсь я, а затем и Петька за моей спиной тоже бормочет что-то типа “здрасьте”. Он стесняется директора.

— Здравствуйте, ребята. Так что на этот раз у вас? Только не говорите мне, что Воронов опять потерял свою карточку.

— Нет, он не потерял, — говорю я. — Даже наоборот, нам родители прислали по почте его настоящую карточку, так что у него их теперь две — оригинальная и дубликат, что Вы ему сделали. Можем даже сдать дубликат, он не больно-то ему и нужен.

— Пусть остаётся, мне он тоже не нужен. И зачем же вы пришли?

— Понимаете, Игорь Сергеевич, Петька тут очень внимательно читал на сайте программы “Время” про…

— Стоп! — резко вскрикивает наш директор. — Можешь дальше не продолжать, Никонова. Завьялова, верно? Вы пришли рассказать мне о ней, да?

— Да. А как Вы догадались?

— Потому, что только за сегодня вы уже четвёртые, кто напоминает мне о ней. Первой же про Танечку Завьялову сообщила мне ещё вчера Нина Васильевна, ваш учитель физики. Только к тому времени, как она мне позвонила, я Танечку и сам уже прекрасно вспомнил. В конце концов, это ведь я подписывал ей заявление с просьбой сдать экзамены за девятый и десятый класс экстерном. Это я принимал у неё литературу и это я, я сам выправлял ей аттестат и писал характеристику в университет.

— Так Вы её знали?

— Ещё бы, конечно! Я ведь и в её классе тоже преподавал литературу и русский язык. У Танечки всегда была пятёрка по литературе и по русскому.

— Она любила литературу?

— Она её терпеть не могла и не скрывала этого. Танечка всегда тяготела к точным наукам, недаром первой о ней мне напомнила Нина Васильевна, она считает Завьялову своей лучшей ученицей. Вполне заслуженно, кстати. Только Танечка, в отличие от разгильдяя Воронова, была очень ответственным учеником, а не лодырем. И “Мёртвые души” она прочитала полностью, пусть даже и кривясь от отвращения. Да-да, Воронов, да-да.

— Как удивительно, — мечтательно говорю я. — Татьяна Завьялова была тут, в этом кабинете. Возможно, стояла на том самом месте, где стою сейчас я, а потом…

— Татьяна Завьялова, — останавливает меня Игорь Сергеевич, — никогда не была в этом кабинете, Никонова.

— Не была? — удивляюсь я.

— Не была. Более того, она ни разу в жизни не входила не только в этот кабинет, но даже и в само здание, где мы сейчас находимся.

— Как это? Она ведь окончила эту школу! Да и Вы сами ведь, Игорь Сергеевич, только что сказали, что были её учителем и директором!

— Не понимаешь, как это может быть?

— Не понимаю. А как?

— Всё очень просто. Когда Танечка пришла в первый класс, этого здания ещё не было, она начинала учиться в старом, двухэтажном здании школы, ещё довоенной постройки. А здание, в котором мы сейчас находимся, окончательно достроили как раз в том году, когда Танечка получила аттестат. Её класс вошёл в это здание, когда стал уже 9-А, но Завьяловой в нём уже не было, она в то время уже была студенткой физфака МГУ, в девятом классе она не училась ни одного дня.

— Тогда понятно.

— Да, трудное было время, — тяжело вздохнул директор. — Особенно для Танечки, даже не представляю, как она выдержала.

— Почему?

— Так у школы ведь своего здания не было, только номер. Старое-то здание разломали, а новое ещё не достроили. Мы два года по другим школам мыкались, а там ведь и свои ученики были. Два года, целых два года во вторую, а то даже и в третью смену учиться приходилось. Для первоклашек только исключение делали, для них классы для занятий в первую смену всё-таки находили. А Танечкин 8-А весь год в третью смену учился. А ведь восьмой класс! Там и по семь уроков нередко бывало. В третью смену! А после уроков ещё и убраться нужно в классе, ведь утром первая смена придёт! Ребята домой иногда лишь после полуночи попадали. Так-то. Завьялова же, в таком режиме не только ухитрялась учиться на “отлично”, она ещё и к экзаменам за девятый и десятый классы смогла подготовиться! И не спала на литературе, как некоторые рыжие, хотя предмет ей и не нравился.

— Извините, я больше не буду, — буркнул из-за моей спины Петька.

— Ладно, чего уж там, дело житейское. Честно говоря, Воронов, я сам однажды в институте на лекции заснул, было дело. Все мы люди. Танечка же молодец, очень рад за неё. Надеюсь, всё обойдётся.