Самые странные существа

– И вообще в этом случае на первое место выдвигается вопрос не "что делать?", а "кто виноват?"… А когда ясно, кто виноват, то становится ясно и что делать – каленым железом выжигать "врагов нашего мира"…

– Постойте, Андрей Огюстович, – перебил Геник своего собеседника.-Но ведь, скажем, "дыры" – они действительно существуют! Есть показания свидетелей, очевидцев использования "дыр" "параллельными"… В конце концов, имеются всякие предметы из не нашего мира, которые мы изымали у задержанных, я сам их видел… Это же факт!

– Бессовестные фальшивки! – сказал историк. – Специально сфабрикованные, чтобы дурачить таких доверчивых молодых людей, как вы!

– Но ведь "параллельные" сами признавались во вредительстве, причем публично! – не сдавался юноша.

– И это не раз уже было… Попробуйте не признаться, если вас изо дня в день подвергают бесчеловечным издевательствам и невыносимым пыткам мастера заплечных дел Перпендикулярности!.. Вашему брату, вы извините меня, Гена, еще повезло, что его расстреляли сразу, не подвергнув круглосуточным допросам с пристрастием… Ведь через некоторое время он мог бы признаться в чем угодно!

– Вы врете! – с отчаянием сказал Геник. – Вы все врете, я теперь понял!.. Вы просто не хотите раскрываться передо мной, да? Может быть, у вас, "параллельных", такой запрет – не посвящать в свои дела людей из нашего мира? И поэтому вы боитесь, что за нарушение этого запрета вам не поздоровится потом от своих… Признайтесь – боитесь брать меня в свой благополучный, чистенький мир?

– Ну, я не знаю, как вам еще объяснить, – сказал ошарашенно Коблар. – И стоит ли вам еще что-нибудь объяснять?

Они помолчали, дуясь друг на друга. И в тишине снаружи вдруг послышался приближающийся вой сирены, столь знакомый Генику. Потом – визг тормозов, топот множества ног, командные голоса и хлопанье дверей…

– По-моему, теперь уже поздно что-либо объяснять, Гена, – с неожиданным спокойствием сказал историк. – Вот что. Если я не ошибаюсь, у вас имеется пистолет. Он хоть настоящий?

– А вы думаете, он у меня – вместо игрушки? – обиделся Геник.

– Да наверняка, – вызывающе заявил Коблар. – И патронов в нем, конечно, нет…

Это уж было слишком. Такого оскорбления Геник никому не мог простить. Он рывком вытащил из кобуры теплый, будто живой, пистолет и наощупь вручил его в темноте Коблару, предварительно отсоединив на всякий случай магазин с патронами.

"Он, наверное, и оружие-то сроду в руках не держал, а строит из себя знатока", подумал при этом Геник.

– Вот, можете сами убедиться, если не верите, – сердито сказал он вслух.

– Так я и думал! – немного погодя воскликнул Коблар. – А патроны где? Нет патронов-то!

Рука историка нашарила руку юноши, а потом вдруг Геник почувствовал, что историк выхватил магазин у него из кулака.

– Эй, вы что? – испуганно спросил юноша. "Застрелиться он, что ли, решил?", мелькнуло у него в голове.

В темноте что-то звякнуло, а потом голос Коблара отрывисто произнес:

– Только сидите тихо, ради Бога, и не высовывайтесь!

Лицо юноши обдало ветерком от стремительного движения рядом, а еще через секунду хлопнула входная дверь подъезда, и возле Геника никого уже не оказалось.

Снаружи тут же послышались крики: "Вот он, вот он!.. Осторожно, он вооружен!.. Окружай его, ребята, сзади заходи, сзади!" Топот участился, словно некое многоногое существо перешло на бег, а затем раздались выстрелы, перебивающие друг друга. Выстрелы удалялись от убежища Геника, и юноша понял, что его спутник отвлекает внимание облавы на себя… Неожиданно стало тихо, совсем тихо, только вдалеке урчали моторы и слышались возбужденные голоса преследователей.

Кусая в кровь губы, Геник зримо представил, как человек, с которым он недавно разговаривал, лежит сейчас, уткнувшись близоруким, беззащитным лицом в грязный асфальт, как из-под него все быстрее бегут красные струйки и как Коротышка, пиная мертвое тело под ребра, чтобы перевернуть его на спину, жизнерадостно объявляет своим напарникам: "Смотрите, это я ему в грудь попал! А ты, Окурок, всего лишь – в ногу… Учись, пока я жив!"… В голове у юноши что-то тоненько зазвенело, и лишь неимоверным усилием воли он заставил себя сидеть на месте… Так было надо, он понимал теперь. Иначе получилось бы, что поступок Коблара не имел никакого смысла.

И Геник застыл в непроглядной, вонючей тьме, скрипя зубами и слушая, как перпендикуляры грузят тело историка на машину, как они деловито переговариваются при этом: "А где же второй? Может, еще поищем, братцы?" – Да что там искать, они наверняка порознь были… Ты что – Геника не знаешь? Он с "параллельными" вместе с… не сядет, не то что по подъездам с ними прятаться!"…

Хлопнули дверцы фургона, и вскоре тишина огромным ватным прессом вытеснила звук удаляющегося мотора.

Небо было грязно-серым, как весенний снег, доживающий последние дни на обочинах тротуаров. Прямо по проезжей части опустевшей к вечеру улицы, глубоко засунув руки в карманы расстегнутого пальто, брел молодой человек с непокрытой головой – словно отдавая последние почести близкому человеку.