Самые страшные каникулы

— Слушая, ушам своим не верю! — вдруг громко воскликнула, перекрывая шум, старая Унгхыр. — Неужели с тех пор, как погибли молодые женщины, что в поход за голубой лилией отправились, перевелись храбрые среди нивхинок? А если молодые не знают дорогу, почему не подсказал им ты, Ючин? Неужели забыл? Но я говорю: напрасно ты вместе со всеми повторяешь глупые слова, будто навсегда отцвела голубая лилия!

Толпа замерла, будто лишившись дыхания. Володя понял, что Унгхыр знает этого шамана.

А тот опустил бубен на землю и подошел к Унгхыр:

— Что такое ты говоришь, женщина-оборотень?

— Я не оборотень, Ючин, — ответила Унгхыр. — Чего ты меня боишься? Ты человек — и я тоже человек.

— Тогда откуда знаешь старые имена? Да, меня звали когда-то Ючин, храбрый охотник Ючин. Но кто теперь то имя помнит? Зовут меня теперь Чернонд.

«Какое красивое, благородное имя у этого жуткого старика… Прямо как у средневекового рыцаря!» — подумал Володя, но Унгхыр испуганно вскричала:

— Какое страшное теперь у тебя имя! Чернонд — «Плач у погребального костра»!

— Да, — сказал шаман. — Плач у погребального костра. После гибели моей невесты Хонглик вся моя жизнь — плач. Только не было у нее погребального костра. Ушла ли ее душа в Млыво — кто знает? Много душ мне удается встретить, камлая ^[14], но ее душа обходит меня. Много-много зим и весен я ждал возвращения Хонглик, да так и не дождался… Уже стал стариком, когда взял себе другую жену. Сына она мне родила, но умерла вскоре.

— О Ючин, душа твоей Хонглик обратилась в тахть, летает вместе с душами других подруг под ночным небом, — грустно сказала старая Унгхыр. — Помнишь ли ты ее подруг, Ючин? Вместе они летают: Хонглик, Нымгук, Саньпак, Вакук…

— Откуда знаешь?! — не поверил шаман.

— Я Унгхыр! Неужели ты не узнал меня?!

Шаман весь вытянулся, вглядываясь в ее морщинистое лицо.

Стояла такая тишина, что было слышно, как шуршат кудрявые стружки о желтые еловые иглы.

— Унгхыр… — прошептал Чернонд. — Я помню, какой ты была… Унгхыр… Что теперь ты! Что теперь я! Другим стал я!

И шаман вновь изогнулся, подпрыгнул высоко-высоко, одновременно подхватив с земли свой бубен, и, вздымая его, закричал:

Бог горы, услышь!

Бог моря, услышь!

Бог неба, услышь!

Бог земли, услышь!

Потом он сорвал с себя венок из стружек, напялил на грубо вытесанную голову идола:

О дерево, услышь!

Володя теперь слушал с любопытством. Страх его почти прошел: если это Чернонд, который раньше был Ючин, старинный знакомый Унгхыр, то не сделает же он ей зла? А она наверняка и за Володю заступится.

Но, наверное, Унгхыр услышала в новом заклинании шамана какую-то угрозу, потому что начала просить:

— Остановись, о Ючин! Ты говоришь, что голубая лилия не встречается вам в тайге? Я знаю, где растет она. Только замолчи — я покажу!

Толпа разразилась единым восторженным воплем. Женщины закружились, запели. Мужчины били в ладоши, подпевали:

В жертву медведю принесенная,

Вновь расцвети, голубая лилия…

Чернонд стоял как бы в задумчивости. Потом кивнул.

Подбежал невысокий худой парнишка — примерно Володиных лет или немного старше. Волосы у парня, точно так же как и у шамана, был перехвачены на лбу ремешком. Одет он тоже в черное. Володя не мог видеть его раньше — но вместе с тем точно знал, что видел! Странно…

Парень развязал Унгхыр. У нее сразу подогнулись ноги, бессильно поникла она у столба. Парень помог ей подняться, осторожно повел куда-то, но Унгхыр его оттолкнула, заковыляла к шаману, подбирая растрепавшиеся седые волосы:

— О Ючин…

— Называй меня Чернондом! Нет больше Ючина! — раздраженно велел тот.

— О Чернонд! Этого пленника ты отпусти тоже! — Унгхыр указала на Володю.

Шаман чуть бубен не выронил — настолько был возмущен:

— Молчи, Унгхыр! Время твое тоже недолго: покажешь в тайге, где растет голубая лилия, и я снова буду петь шаманские песни, провожая тебя и его в Млыво. Вы оборотни. Ты из Млыво вернулась живая, тебя не тронули чогграмы, а он рядом с чогграмом стоял, стрелу из его раны вынимал…

Человек со звезд

«Вот это да-а! — изумленно подумал Володя. — Выходит, странный зверь с печальными желтыми глазами… зверь, который пришел за помощью… раненый, похожий на побитую собаку… тот самый чогграм?!»

— Откуда я знал, что это чогграм? — возмущенно спросил Володя. — На нем бейджика не было. Да хоть бы и чогграм, что ж такого? Он же меня не съел, чего бояться?

— О! — выдохнула толпа.

— Видевший чогграма погибал всегда! — наставительно потрясая бубном, изрек шаман, и деревянное кольцо глухо постукивало о натянутую шкуру, будто поддакивало. — Не будем от законов предков отступать. Ты видел чогграма. Ты остался жив, хотя стоял с ним рядом. Ты погибнешь.

Он поднял бубен, тот застонал на разные голоса. Черный парень сунул руку за пазуху и напряженным шагом двинулся к Володе.