Самые страшные каникулы

В том парке стояло изображение девушки в купальнике и с веслом. Купальщица казалась ему воплощением женской красоты, даром что у нее был отбит нос. С купальщицей соседствовал пограничник с собакой, которую все гуляющие очень любили гладить. Стоял в том парке и мальчишка с вихрастым чубом, галстуком на шее, в коротких штанах; в правой руке он держал горн, картинно уперев его в бедро. Статуи ночью казались таинственными и очень красивыми, но, когда их освещало солнце, видно было, какие они облезлые, обшарпанные и оббитые со всех сторон.

Но в этом сонном, залитом луной саду, куда солдата привела птица, не было красавицы с веслом, не было пограничника и горниста. Зато здесь стояла фигура оленя с ветвистыми рогами, а также имелись лиса, заяц, аист и еще большая-пребольшая черепаха. Была здесь и статуя девушки с длинными волосами, в пышном платье, но очень неуклюжих башмаках, которые французы называют сабо. Солдат помнил: в войну в деревянных сабо даже в городах ходили, не только в селениях. Судя по всему, это была Золушка (Сандрильона, как ее тут называют) — еще до того, как обзавелась хрустальными башмачками.

Напротив ворот сада возвышалось громоздкое изображение какого-то футболиста. У него было угрюмое горбоносое лицо. «Zidane» — было написано на постаменте.

Что еще за Зидан? Это имя ничего не говорило солдату.

Он осмотрелся. Дом с островерхой крышей, сад идет под уклон, к огородам и дороге в лавуар.

Солдат узнал этот дом, это сад… Именно отсюда во время войны пропали те трое детей: Клоди, Люк и Николя.

В былые времена здесь был самый обыкновенный сад: слива мирабель, яблони, каштаны, кусты роз. Статуи, скорей всего, поставили потомки бывших владельцев сада — для развлечения детей. Живых, веселых…

Может быть, это сделал тот самый мальчик Николя, который убежал от врага.

Теперь он, конечно, уже взрослый, вернее даже старик. Ведь только мертвые не стареют. Поэтому солдат остался молодым. А Николя, конечно, состарился.

На боках оленя, зайца и черепахи блестела под луной свежая краска.

Солдат вспомнил, что руки Жибе были испачканы краской. Не он ли тут потрудился?

Но где же в этом саду укрыться от солнца? Здесь даже нет шалаша, похожего на тот, где солдат прятался минувшим днем. Зачем птица привела его сюда? Тени деревьев будет мало для двух теней иного мира!

Вдруг птица, которая сидела на плече солдата, подлетела к фигурке аиста — и словно бы влилась в нее.

Солдат сразу догадался, что птица предлагает спрятаться с наступлением дня внутри статуй. Там они будут надежно укрыты от губительных солнечных лучей. Такие у них будут окопы.

Птица — умница. Осталось решить, где именно укрыться солдату. В какой фигуре.

Собственно, большого выбора не было. Золушка — или футболист по имени Зидан.

Отсиживаться внутри особы женского пола солдат не желал принципиально. Никогда он за юбками не прятался, и впредь не собирался!

Значит, его окопом станет Зидан. Правда, физиономия у него ужасно неприятная… к тому же солдат всегда считал футбол пустым времяпрепровождением. Да не век же ему там, внутри, сидеть. Только день продержаться!

Солдат уже направился было к футболисту, но тут птица вырвалась из фигуры аиста и полетела к окраине сада.

И только сейчас солдат заметил среди разросшихся кустов ежевики еще одну статую. Это было изображение какого-то высокого широкоплечего мужчины, но от дождей и времени лицо и детали одежды его стерлись, фигура немного растрескалась. Вместо зрачков у статуи были два отверстия, и казалось, что изнутри кто-то внимательно смотрит.

Совсем другое дело, подумал солдат. Это вам не Сандрильона и не Зидан! Фигура этого человека ему в самый раз придется. И птица может устроиться рядом.

— Молодец, брат! — сказал он птице. — С тобой можно в разведку ходить! Отличный окопчик нашел. Главное, вдвоем там поместимся. Сроднился я с тобой!

Голубь коснулся его щеки крылом, словно погладил, и проник внутрь статуи.

А солдат медлил.

Взглянул на небо. Оно было еще совершенно темным. От третьего крика петуха до рассвета проходило некоторое время. Не рано ли он забился в свой окоп?

Этой ночью он чувствовал себя куда более сильным, чем минувшей. И решил рискнуть…

Солдат снова направился к дому Терезы. Птица вырвалась из статуи и догнала его.

Этот дом и в прежние времена был окружен чудесными персиковыми деревьями. В других садах они почему-то не приживались, а здесь росли будто заколдованные. Может быть, Тереза и в самом деле была ведьма, как шептались люди? Маленькая, хрупкая, черноглазая, черноволосая… В той далекой деревне, где родился солдат, таких называли кикиморами. Ведьма, злая ведьма! Не зря она связалась с врагом, которого называли колдуном и людоедом, у которого была черная душа, хотя его глаза синели, как небо, а волосы золотились, как пшеница под солнцем.

Солдат вошел в сад — и сразу заметил барсука, который неподвижно лежал на полянке под деревьями. Он был мертв. И все же солдат видел злорадную ухмылку на окровавленной морде зверя — казалось, барсук был доволен. Как будто случилось нечто, его очень обрадовавшее!