Самые страшные войска

Сопровождающим с нами ехал санинструктор, пожалевший, что у меня недостаточно тяжелое сотрясение. В приемном покое госпиталя был перерыв, надо было час подождать. И чтобы не терять время даром, мы решили сообразить на бутылку, благо при отправке в госпиталь всем выдали суточные. Все пострадавшие в аварии были плохи, некоторые, с переломами, даже не вставали с носилок. Но выпить тем не менее им хотелось. Я же на их фоне выглядел почти здоровяком, мог даже ходить самостоятельно, если не очень быстро и резко головой не крутить. Поэтому здраво рассудили, что за водкой идти мне, скинулись на пару бутылок за 4 рубля 12 копеек (кто-нибудь помнит ТЕ цены?). Проявив знаменитую солдатскую смекалку, я узнал, где находится магазин, и направился туда. Вообще-то пить при сотрясении мозга нельзя категорически – может случиться кровоизлияние в мозг, а затем летальный исход. Но тогда я об этом не знал, а если б мне рассказали – не поверил бы.

Кандалакша – город военный, воинские части здесь на каждом шагу, улицы заполнены людьми в военной форме. На мне был китель санинструктора с погонами младшего сержанта (сам я был рядовым), который он мне одолжил. И я не очень ловко себя чувствовал, когда идущие навстречу рядовые и ефрейторы отдавали мне честь.

Сам я не козырял никому. За два года службы я «прикладывал руку к головному убору» только новобранцем в карантине. Нам один раз показали, как это делается, потом мы все повторили. И больше не делали этого никогда. В нашей стройбатовской части честь не отдавали никому и никогда, даже полковнику – командиру отряда. И сам он страшно удивился, когда ему однажды козырнул только что прибывший к нам из «учебки» дневальный.

– Это что еще за чучело? – поморщившись, спросил комбат ротного.

– Новенький, из другой части, – разъяснил ситуацию старлей.

– А-а, понятно. Службы еще не знает. У нас производственный план – закон! – сказал он солдату. – А все уставные штучки-дрючки тут до лампочки.

В стройбате тоже есть свои традиции и неписаные законы.

Так вот, иду я, значит, в магазин, поглядываю, нет ли патруля поблизости, как вдруг… Прямо навстречу идет какой-то полковник с красными погонами и общевойсковыми эмблемами. Такие опознавательные знаки имеют мотострелки и еще комендатура – самый страшный враг праздношатающихся солдат. Хорошо бы мне заранее перейти на другую сторону улицы, там можно было сделать вид, что не заметил полковника, а он сам, возможно, и связываться не захочет. Но поздно уже, полковник смотрит мне прямо в глаза, как удав на кролика, и переход на другую сторону улицы теперь уже будет явным бегством, а это еще хуже. Мать честная! Сейчас остановит, спросит документы, узнает, что я должен быть в госпитале, а не болтаться по улицам, – и пошло-поехало! Губа обеспечена, остались одни формальности. А самое главное – ему же честь надо отдать, это тебе не в стройбате, это армия! Ой, братцы, пропадаю, горит военный строитель синим пламенем! Ну не могу я этого сделать, рука не поднимается. Даже зная, что мне это грозит тяжелыми последствиями, я не поднял бы руку. Ну не принято это у нас было ни у солдат, ни у командиров. Западло, не по понятиям. Проклинаю себя на чем свет стоит, но рука, словно онемевшая, прижалась к бедру. А полковник уже грозно насупил брови, остановился в двух шагах от меня, приоткрыл рот…

И тут я его опередил – вдохновение меня озарило.

– Товарищ полковник! – спрашиваю буднично, как ни в чем не бывало, по-свойски, как военный военного. – Скажите, пожалуйста, когда вы проходили мимо магазина, он был еще открыт?

Как же, мимо! Полковник сам из магазина вышел, и портфель его издавал подозрительный хрустальный звон.

– Да, он еще работает.

– А когда он закроется, вы не знаете?

– Через двадцать минут, так что вы еще можете успеть, если поспешите.

– Большое спасибо, – искренне говорю ему.

– Пожалуйста, – доброжелательно ответил он и пошел дальше. А про отдание чести забыл! Вот что значит перехватить инициативу! И даже на ВЫ ко мне, солдату, обратился, что тоже неслыханно. Верно сказал один классик: ничто не дается нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость.

СОЛДАТЫ РАЗВЛЕКАЮТСЯ

Май 1981 года. Военный госпиталь в г. Кандалакша. Отделение нейрохирургии

Первый час ночи, давно был отбой, и свет в палате выключен. А нам-то что! Белая ночь или полярный день, нюансы не различаем. Сидим, играем в подкидного дурака. Компания игроков в нашей палате «нервнобольных» подобралась подходящая.

Я играл в паре с Яшей из такого же военно-строительного отряда, что и у нас, только размещенного в поселке Аллакурти, что на Мурманщине. Против нас играли пехотинец Леша и еще один парень из военизированной пожарной части.

На щелбаны играть надоело, и тогда я предложил такое наказание – проигравшие лезли под койку и должны были громко крикнуть три раза: «Ссыте на меня, я еще живой!»