Самые страшные войска

Капитан оглянулся, стараясь получше запомнить картину беспорядка, чтобы утром доложить об этом комбату. И тогда командиру саперов несдобровать. Накрылись его очередное звание и учеба в академии. И тут начштаба увидел стоящего в углу водолаза в полном снаряжении. Это был ефрейтор Степанов. Капитан этого не понял, да и не знал о традиции саперов. К тому же он перед этим основательно «промылся» спиртом.

– Это еще что за шут гороховый? Ты чего тут стоишь?

Ефрейтор Степанов молчал, как может молчать только манекен: бесстрастно, невозмутимо, с олимпийским спокойствием.

– Я с кем разговариваю? Ты в армии или кто? Я тебе командир или где? Оглох, что ли? Молчать, я спрашиваю! Я тебе не где-нибудь, а целый капитан – отвечай! И опусти руки по швам, службу не знаешь?

Ефрейтор Степанов продолжал стоять молча, держа перед собой руки, на которых в классе он держал учебный снаряд.

– Я в последний раз приказываю: встать смирно и отвечай – чего ты тут стоишь? – бушевал капитан.

Бесполезно. Манекен не шелохнулся бы, даже если б на него орал министр обороны. Железный малый – мне бы его выдержку!

Ах, так! Такое неуважение к офицеру, такой подрыв командирского авторитета! На тебе в морду, сука! Начштаба врезал кулаком прямо в стекло водолазного шлема, разбив в кровь свой кулак. Манекен рухнул прямо на капитана. Начштаба решил, что он убил солдата и на него упал труп. Манекен, надо сказать, был нелегкий, да и водолазное снаряжение немало весит. В ужасе капитан заорал, пытаясь выбраться из-под «трупа», но манекен вытянутыми вперед руками не давал офицеру выскользнуть в сторону.

На крик сбежались солдаты и освободили капитана. Очухавшись, тот первым делом привел себя в порядок: одернул китель, поправил ремень, портупею, разыскал закатившуюся за ящик фуражку и надел ее, ребром ладони проверив, чтобы кокарда была точно на одной линии с переносицей. Не мог же он стоять перед солдатами в растерзанном, взъерошенном виде. Авторитет командира – прежде всего. При этом нижняя губа капитана была разбита, китель забрызган кровью – при падении «ефрейтор Степанов» хрястнул шлемом с разбитым передним иллюминатором начштаба по лицу. Оглядев собравшихся солдат, капитан заорал:

– А вы чего тут делаете? Отбой был или что?

Солдаты, сочтя этот вопрос чисто риторическим, мгновенно смылись кто куда. Пока начштаба не удостоил кого-нибудь взысканием[6].

После этого, прогремевшего на весь полк происшествия ефрейтор Степанов был вновь установлен в классе, теперь уже навечно. На учения его больше не брали, во избежании травматизма командного состава. Его руки теперь уже не торчали вперед (при падении он тоже повредился), а были вытянуты по швам. Как и положено солдату.

P.S. А мой кореш Эдик Гуленкин, разведчик-сапер-водолаз, после этого случая загудел в Афганистан, официально – для обучения тамошних саперов управлению новой машиной для поиска мин. Мстительный начштаба отыгрался на нем.

ШАПКА ОФИЦЕРСКАЯ, СРЕДНЕЙ ПУШИСТОСТИ

70-е годы. Вельское высшее военное училище тыла

Рассказывал мне эту «опупею» с шапками один знакомый подполковник в отставке, который учился там. Вот какая ситуевина с шапками сложилась в том училище. Курсачам выдавали так называемые курсантские шапки. Чем они от солдатских отличались – не знаю, врать не буду. Но думаю – ничем, тот же верх из серого сукна и искусственный серый мех. Но, и в этом вся фишка, курсанты – отпрыски состоятельных родителей – могли за деньги купить в военторговском магазине офицерскую шапку, это не возбранялось. Глянешь так на строй курсантиков – и сразу видно «детей из приличных семей». Не буду сейчас о социальном неравенстве, наоборот, это священное право родителей – помогать своим чадам, у меня самого тоже есть дети. Не о том рассказ.

Прислали в училище курсантов из «братских стран» Азии и Африки, боровшихся с гидрой международного империализма. И тут началось…

Все иностранные курсанты ходили только в офицерских шапках. А у наших ребят они были, признаться, большой редкостью. Но ведь хочется получше выглядеть, особенно перед девушками в увольнении. Да и вообще, хочется носить красивую меховую офицерскую шапку, а не треух из «свинячьего» меха. Военные вообще щеголеваты и неравнодушны к внешнему виду. А кто, спрашивается, равнодушен? К тому, чтоб получше одеться и прилично выглядеть?