Самые желанные женщины

Когда-то великая Вивьен Ли сказала о Брижит, что «ни одна актриса со времен Греты Гарбо не была такой личностью». Красота, успех, интерес публики и любовь мужчин – все это преходяще, но сила личности, сила духа и великая внутренняя свобода остаются навсегда.

Джина Лоллобриджида. Красавица из соседней деревни

Сама жизнь ее была сплошной чередой чудес: многие из них выпадали ей по воле случая, а некоторые она творила сама…

Когда закончилась Вторая мировая война, европейцы перестали мечтать лишь о том, чтобы выжить – и стали заново учиться мечтать о красоте, которая спасет их израненные души, вернет им радость бытия. Волею случая эти мечты воплотила в себе юная итальянка Джина Лоллобриджида, чья удивительная внешность и потрясающие формы были словно специально созданы Господом в ответ на молитвы о чуде. Сама жизнь ее была сплошной чередой чудес: многие из них выпадали ей по воле случая, а некоторые она творила сама…

Луиджина Лоллобриджида (короткое имя Джина актриса возьмет позже) появилась на свет в итальянском городке Субиако неподалеку от вечного Рима. У ее родителей, рабочих по изготовлению мебели, было четыре дочери – Джулиана, Луиджина, Мария и Фернанда – и очень мало денег. «О, Луиджина!» – восклицала мама, наскоро трепля худенькую дочь по вихрастой макушке. В семье не было времени на долгие нежности.

«О, Луиджина, – повторяла мама, – ты вырастешь красавицей. Женихи десятками, сотнями будут осаждать нашу дверь. Но ты тщательно выбирай мужа. Пусть это будет врач или адвокат. Они серьезные люди, да и зарабатывают хорошо. Тебе не придется ломать голову, где взять деньги». Но Луиджина не помышляла о женихах: она с самого детства знала, что она сама, без посторонней помощи, станет богатой и знаменитой. Девочка обожала петь и рисовать и видела свое будущее именно в этом.

Но до исполнения мечты было далеко. Детство Джины, как и тысяч ее ровесниц и ровесников по всему миру, перечеркнула война. Итальянское правительство, выступившее на стороне гитлеровской Германии, вербовало и отправляло на смерть сотни тысяч солдат. Семье Джины повезло – никого из близких на фронт не отправили: в семействе одни женщины, отец уже немолод. Но в их доме воцарились страх и нищета – неизменные спутники любой войны. Есть было нечего, одеваться не во что. Джина и ее сестры научились плести сандалии из соломы, которые потом выменивали на еду у соседей или у солдат в городе. «Я все время хотела есть, – вспоминала позже Джина. – Совсем близко видела войну. Танки, самолеты – это «машины смерти», от одного вида которых холодела кровь. Взгляд смерти в глаза дает тебе мудрость, которая остается с тобой навсегда. Я выжила, а значит, должна любить и ценить каждый день. Многие этого не понимают, и очень жаль». Девочкой-подростком она видела, как возвращались домой озлобленными калеками еще недавно беззаботные смеющиеся мальчишки. Она пообещала себе, что никогда не станет такой – обиженной на весь мир, не замечающей радости жизни, не улыбающейся. Всю жизнь она держит слово, продолжая улыбаться, несмотря ни на что.

В конце войны семейство перебралось из родного города Субиако в Рим – гнала призрачная надежда, что в столице будет проще сводить концы с концами, но нищета не отпускала их. Жить пришлось в полуподвальном помещении, питаться в столовой для беженцев. Чтобы хоть как-то заработать, Джина взялась за карандаш: она рисовала юмористические шаржи, карикатуры и портреты и предлагала их прохожим прямо на улицах. Забавные рисунки нравились прохожим, что-то покупали. Правда, большую часть покупателей составляли мужчины, которых привлекали не работы юной художницы, а ее рано расцветшая красота – сбылось предсказание матери о поклонниках, которых с каждым днем у девчушки становилось все больше. Все четыре сестры были хороши собой – не зря в Италии говорят, что в Субиако самые красивые девушки! Но Джина была особенно красивой: точеная фигура, тонкая талия, цвета воронова крыла волосы, пронзительные глаза. Не зря же к ней, самой первой из сестер, посватался жених. Красавец, боевой офицер… Но отказала мать – она по-прежнему желала видеть своим зятем врача или адвоката.