Самые знаменитые ученые России

«…Он был убежденным сторонником чисто эмпирического возникновения математики, – писал о Стеклове А. В. Луначарский, – и с величайшим неодобрением относился к идеалистам и к формалистам в этой науке. Он беспрестанно повторял, что математика – вся земная, но вместе с тем верил, что математическая формулировка явлений природы представляет собой предельную ясность истины. Он мне говорил как-то: „Люди непременно все согласятся между собой и притом по всем вопросам, но это будет тогда, когда наука о природе, т. е. вся истина, будет математически формулирована“. И торжествующе смеясь, хитро поглядывал на меня и, поглаживая свою бороду пророка, прибавлял: „Против математики не поспоришь!“

В голодные и холодные послереволюционные годы Стеклов сумел наладить печатание научных трудов, восстановление некоторых физических лабораторий, добился получения новых приборов и литературы из-за границы. Он был активным членом Комитета науки при Совнаркоме, членом Комиссии по изучению производительных сил страны при Госплане, председателем Постоянной сейсмической комиссии. Благодаря усилиям Стеклова была заново восстановлена и расширена сеть российских сейсмических станций. В 1921 году по его инициативе был создан Физико-математический институт, позже разделившийся на три самостоятельных научных учреждения. Одному из них – Математическому институту Академии наук СССР – ныне присвоено имя Стеклова.

Даже профессионалы утверждали, что Стеклову от природы был дан большой голос. В юности он всерьез подумывал о карьере певца, но победил интерес к математике. Музыку Стеклов любил до конца своих дней и в кругу близких людей нередко сам исполнял арии из любимых опер.

В 1924 году Стеклов совершил путешествие в Америку.

«…Это было одно из самых приятных путешествий на пароходе, который все время шел невдалеке от многочисленных островов пролива, – писал он в талантливой книге, посвященной этому путешествию, – непрерывно открывая все новые и новые ландшафты, один красивее другого, а вдали почти все время виднелась цепь Скалистых гор Соединенных Штатов, над темной массой которых возвышается белоснежная вершина горы Бекер, очень напоминающая наш Эльбрус. В этом сравнительно узком и одушевленном проливе мы встретили, между прочим, стадо китов, которые, играя при заходящем солнце, выпускали фонтаны воды, отчетливо видимые, несмотря на то, что расстояние между пароходом и „резвящимся“ стадом китов было довольно значительным…»

Умер Стеклов 30 мая 1926 года в Гаспре.

Владимир Михайлович Бехтерев

Психиатр, невропатолог.

Родился 1 февраля 1857 года в деревне Сорали Вятской губернии в семье мелкого чиновника. В девять лет поступил в Вятскую гимназию. Читал все, что попадало под руки. В списке книг, в те годы прочитанных Бехтеревым, рядом с «Историей» Дрэпера можно увидеть книжку «Дикий человек, смеющийся учености и нравам нынешнего столетия», а рядом с «Опытами» Спенсера – «Портфель раскрытый, выдержки из сшитых тетрадей, автора, не желающего объявить свое имя». Возможно, из любви к чтению случайно увидел в газете сообщение о том, что Медико-хирургическая академия в Петербурге начинает прием учащихся, закончивших всего семь классов. Разумеется, при условии успешной сдачи экзаменов.

Экзамены Бехтерев сдал.

Сорвал все силы, но сдал, и в шестнадцать с половиной лет стал студентом Медико-хирургической академии.

Учился жадно, вбирал в себя все, что мог, но летом, после третьего курса, повинуясь движению души, добровольцем уехал на войну в Болгарию.

Война поразила Бехтерева ничем не прикрытым ужасом.

Под Плевной в походный госпиталь, где работал Бехтерев, с поля боя поступило сразу чуть ли не две тысячи раненых.

«…Они лежали не перевязанными, – вспоминал Бехтерев, – бок о бок друг с другом, а нередко с умирающими или уже с умершими. Теснота была такая, что трудно было проходить между ранеными, не рискуя наступить кому-нибудь на поврежденную руку или ногу. Но все те, которые помещались в палатках, при таких условиях были положительно счастливцами по сравнению с теми, кто за неимением места оставался прямо на размытой грязной земле под открытым небом, сыпавшим мелким дождем… и притом часто даже без верхней одежды, которую раненые покидали ради своего облегчения еще на поле сражения. Все эти несчастные, дрожа от холода и сырости, мучимые страшными болями от ран, ползком добирались до палаток, громоздились друг на друга и моля врачей о жалости. Но что можно было сделать, когда не было возможности даже взять откуда-нибудь соломы, на которую можно было бы укладывать постоянно подвозимых раненых? Общий стон и вся картина были вообще так ужасны, что ум человеческий и вообразить этого не может…»

Опыт войны помог взрослению Бехтерева.

Теперь он точно знал, чему посвятит жизнь.

Без всяких колебаний доктор И. П. Мержеевский, по окончании Бехтеревым академии, оставил своего талантливого ученика для подготовки к профессорскому званию при кафедре нервных и душевных болезней.

В 1881 году Бехтерев защитил докторскую диссертацию.