Самые знаменитые ученые России

«Всякое исследование, – писал он, – должно стремиться к тому, чтобы удовлетворить следующим трем требованиям: 1. Оно должно быть целеустремленным, т. е. иметь перед собой определенную, подлежащую решению задачу; 2. Оно должно быть эффективным, т. е. полученные выводы должны быть достаточно надежны, для того чтобы обладать принудительной силой, и мера надежности должна быть известна; 3. Наконец, оно должно быть экономным, т. е. должно быть осуществлено с минимальной затратой сил и средств».

В 1950 году Любищев переехал в Ульяновск. Здесь ему предложили кафедру зоологии в Педагогическом институте. В Ульяновске он прожил двадцать с лишним лет.

«Выйдя на пенсию (1955) – вспоминала дочь ученого, – отец продолжил исследования по теоретической биологии, начало которым было положено в ранней юности – он ведь поставил перед собой задачу создать естественную систему организмов. Накопленный материал ждал обработки. Отец составил план, разделенный на пятилетия. Эти планы сохранились в его дневниках. Он должен был обработать весь материал и создать стройную систему естественных форм. Отец начал и полагал, что успеет закончить книгу „Линии Платона и Демокрита в развитии культуры“. Сначала он замышлял эту работу как предисловие к книге по систематике организмов, в которой он собирался выразить также и свои философские взгляды на развитие жизни. В ходе работы оказалось, что именно противопоставление идейных линий Платона и Демокрита в истории культуры создает нужный угол зрения для надлежащей постановки и решения вопросов, наиболее сильно волновавших его в науке. Отец настолько сильно увлекся рассмотрением линий Демокрита и Платона, что отложил все, считавшееся в его плане основным.

Вообще жизнь отца в пенсионный период шла относительно спокойно, научная продуктивность в это время была, по-видимому, самой высокой: он был свободен от официальной деятельности. Еще перед концом войны он твердо решил, что в Ленинград не вернется. Нам, своим детям, он много раз говорил и раньше о своем неприятии ленинградского и московского образа жизни и стиля работы, связанных с поездками по городу на большие расстояния, суетой больших городов, многочисленными заседаниями и сверхобилием ежедневных текущих дел. Он понимал, конечно, что в Москве и в Ленинграде концентрировались главные культурные силы, но свое стремление покинуть город, в котором он родился, вырос, учился, где сложились основы его духовной жизни, направления творчества, он обосновывал тем, что ему будет гораздо спокойнее и лучше жить в маленьком городе, работать там большую часть года, а в большие центральные города лишь наезжать, чтобы участвовать в конференциях, съездах, работать в библиотеках и музеях. Все, что от него зависело в этом отношении, он выполнил: каждый год приезжал в Москву и Ленинград, где нередко имел возможность выступать с докладами и сообщениями. В последние годы у него завязались новые творческие связи, особенно с представителями молодого поколения ученых. Большей частью это были физики и математики, именно они проявляли особенный интерес к работам и идеям отца. В Академгородке Новосибирска он также встретил молодых ученых, с интересом и сочувствием слушавших его выступления. Среди них были люди той же специальности, что и отец, – биологи, в том числе и энтомологи, но немало было и представителей точных наук. В Ленинграде он делал доклады на биоматематическом семинаре факультета прикладной математики университета, на семинаре в Институте цитологии АН СССР, во Всесоюзном энтомологическом обществе. Несколько раз он выступал и в различных научных обществах Москвы. Его доклады неизменно встречали живой интерес у слушателей, который подчас переходил в те или иные формы длительного научного общения».

В 1958 году Любищев начал работу «Проблема многообразия органических форм». Но философское предисловие к этой работе (нечто аналогичное в свое время произошло с Вернадским) вылилось у него в совершенно самостоятельный труд – «Линии Демокрита и Платона в истории культуры».

Любищев считал этот труд главным делом своей жизни.

В дневнике ученого отмечено, что впервые идея о возможности создания «математической морфологии» возникла у него еще в 1910 году. «Эта книга – главное сочинение моей жизни, – писал он в ведении к „Линиям“, – резюмирующее все те мысли, которые накопились за несколько десятилетий достаточно напряженной работы. Начав работу как узкий специалист, дарвинист и сознательный нигилист типа Базарова, я постепенно расширял круг своих интересов и начал сознавать необходимость пересмотра самых разнообразных и часто противоречивых постулатов, которые выдвигались как непреложные истины представителями разнообразных направлений, господствующих в тех или иных областях знаний.