Самый бешеный роман

Одинокий принц: Смотри-ка, пристроился! Нужен он нам очень!

Я: Так приезжай, чего время-то терять!

Одинокий принц: Дай мне телефон, я тебе позвоню, и ты скажешь свой адрес, а то тут к тебе вся «комната» намылится.

Я: Перестань придуряться!

Одинокий принц: Не понял…

Я: Можно подумать, ты не знаешь моего адреса и телефона!

Одинокий принц: А я-то думал, ты это серьезно.

Я: Серьезно – приезжай. Я тебя жду.

Одинокий принц: Адрес давай!

И только тут меня посетили смутные сомнения, что я приглашаю в гости совершенно незнакомого человека, что этот самый Одинокий принц вовсе не «Лучший человек нашего времени»… Но то были всего лишь сомнения. Чтобы удостовериться, я написала:

Я: Кронский, прекрати издеваться! Ведь я знаю, что это ты!

Одинокий принц: Я – Кронский? Да нет, я Лев Толстой, ты ошиблась!

После этого сообщения я мгновенно вышла из Интернета и позвонила «Лучшему человеку». Как ни странно, у него было свободно – значит, он тоже отключился.

– Это ты – Одинокий принц? – спросила я без всякого предисловия.

– Какой принц?

– Значит, я разговаривала невесть с кем, открыла ему все свои тайны и позвала к себе домой?! Ты почему не в Интернете? – грозно спросила я.

– У меня карточка закончилась, – как обухом по голове.

– Ну вот, ни в чем на тебя нельзя положиться!

– Ты лучше расскажи, кого ты там нацепляла, скромная монашенка?

– Ко мне чуть было не приехал некий Одинокий принц.

– Слушай, а это идея! Давай я сейчас за тобой заеду, съездим куда-нибудь.

– Ночь на дворе. Никуда я не поеду. Хочешь, приезжай в гости.

– Да ну, это неинтересно.

И тут я вспомнила, что обещала Пульке перевоспитать Кронского.

– Я знаю, что тебе интересно. Вот только не пойму, почему за все время нашего знакомства ты считаешься только с собой?! Мне все это не нравится и надоело! – выпалила я и тут же пожалела о сказанном – еще подумает, что он мне надоел. – Нельзя встретиться хоть раз по-человечески?

– Хорошо. Через час буду у тебя, – серьезно сказал он и повесил трубку.

«А вдруг он пошутил или того хуже – обиделся. Ну и пусть обижается! В конце концов Пулька права – до добра это не доведет. Нужно все это прекращать», – думала я, но обрывать отношения с «Лучшим человеком нашего времени» было для меня все равно что отрезать половину сердца. На этот раз я попалась серьезно – я полюбила, поэтому и шла на все, что предлагал мне Алексей: мучилась, позорилась, заболела даже из-за него, а все же шла, зная, что осуждают меня все, кто был в курсе моего с ним ненормального романа. Но странно, после встречи с Алешей, несмотря ни на что, мне не было стыдно, меня не мучила совесть, наоборот, я ощущала какой-то внутренний подъем, прилив бодрости и жизненных сил. С тех пор как я познакомилась с ним, мне хочется жить, просыпаться по утрам, зная, что сегодня увижу его, засыпать, вспоминая прошедший день. Короче, без сомнения, я полюбила. И пускай в меня бросают камни те, кто меня не понимает, те, кто никогда в жизни не испытал этого чувства!

Вот. Все сказала.

Он все же приехал – с охапкой мелких красных гвоздик, конфетами, каким-то синим ликером и целым пакетом продуктов (видимо, побоялся, что я опять стану угощать его «Уходящей осенью»).

Мы долго болтали обо всем и ни о чем. У меня уже слипались глаза, но «Лучший человек нашего времени» и не собирался спать.

– Скоро дворники метлами зашуршат, – намекнула я.

– Правда, приятно ощущать, что кто-то работает на морозе рано утром, в то время когда ты ничего не делаешь и нежишься в теплой постельке? Когда ты сам решаешь, в котором часу тебе встать, пойти, положим, сегодня туда, отложить на завтра или вовсе не ходить. Это преимущество нашей профессии.

– Это преимущество любой свободной профессии. Пошли спать, – наконец прямо сказала я.

– А может, мне лучше домой поехать? – в лоб спросил он и, видимо, тут же прочитал на моем вытянутом, изумленном лице разочарование и даже негодование.

– Как хочешь, – процедила я сквозь зубы. Нет, Пулька права, такого не исправишь.

– А можно я останусь? – спросил он, чувствуя, что обиделась я не на шутку.

– Как хочешь, – снова процедила я.

Он выпил ликера, потом долго сидел в ванной; за окном забрезжил рассвет. Я лежала под одеялом, уткнувшись в подушку и изо всех сил стараясь не заснуть.

Наконец он встал передо мной, завернутый в полотенце, с сильными, длинными ногами, развитым торсом, высокий… Меня от его вида даже как-то повело – книжные полки, стены, радужный плакат «Дорогая, вставай! Тебя ждут великие дела» – все закружилось перед глазами, завертелось…

Он сел на край кровати и серьезно, мне показалось, печально посмотрел на меня – никогда я еще не видела его таким. Всегда он был веселым, неутомимым, всегда что-то придумывал, сочинял. А тут вдруг в одну минуту произошло, перевернулось в нем что-то – будто там, в ванной, он узнал о смерти близкого человека.