Самый бешеный роман

Так, не успев приехать в деревню, я заболела. То ли от двухчасового хождения по оптовому рынку, то ли в этом была виновата отлетевшая верхняя пуговица моей дубленки, то ли все сразу.

Не знаю, что было лучше, – лежать в кровати или бесцельно метаться по холодному, необжитому дому.

На третий день моей болезни решили затопить баню – мама была уверена, что после бани мне станет легче. «Главное – прогреться», – говорила она. Я была счастлива – мне даже не верилось, что наконец-то смою с себя всю грязь.

Подготовка к бане была целым ритуалом, и день этот отличался от остальных: смена постельного белья, печку в доме топили с утра, а не как обычно – вечером, убирали комнату, чтобы после мытья прийти в чистоту.

– Какой везде бардак! – возмущалась мамаша – она вот уже минут двадцать рылась в шкафу и не могла найти лифчик.

Я же с удовольствием звякнула «молнией» своей огромной сумки-кишки. «Вот так тут все есть! Как же! Даже элементарной вещи найти не может! Зато я предстану во всей красе!» – подумала я и принялась выгребать на кровать содержимое баула. Глаза мои с каждой минутой округлялись от удивления и отчаяния. Тогда, в тот бестолковый день перед отъездом, я только и делала, что болтала по телефону, выслушивая советы членов содружества, что бы мне взять с собой. Сборы продолжались двое суток, но результат был неожиданным и ошеломляющим. Сверху была навалена косметика, которую я так безрассудно смахнула со стола. Там было много чего, кроме того, что может пригодиться зимой в деревне: три пузырька с молочком против загара, тоники, всевозможные жидкости для снятия макияжа, морская соль в пузатом флаконе с красной ленточкой на горлышке, пена для ванн… Зачем мне зимой молочко против загара? Зачем жидкость для снятия макияжа, когда я не взяла даже пудры, – спрашивается, что этим молочком смывать? А морская соль для ванн? А пена?

Но это еще что! Я полезла дальше, в глубь проклятого баула, и убедилась окончательно, что его нужно было оставить дома. Почему-то вещи, что красовались в последний день перед отъездом сверху той самой необъятной горы, оказались исключительно летними: мой любимый сарафан из крепдешина на широких бретелях с юбкой, скроенной по косой, густого шоколадного цвета, с приглушенно-желтыми, размытыми подсолнухами (обычно к нему я надеваю крупные янтарные бусы – очень эффектно). Но какой сейчас от него прок! Тоненькая шерстяная майка с короткими рукавами до локтя, юбка из штапеля необычной расцветки – в огурцах, строгий густо-красный пиджак для деловых встреч, который я обычно надеваю весной под темно-серые брюки. Брюки остались лежать в куче, в шкафу, в Москве. Везет же им! Хотелось бы мне сейчас быть на их месте! Джинсовые шорты, бриджи, топики, маечки! А самым ужасным был костюм садомазохистки из черной тончайшей кожи, который шутки ради мне купил Овечкин в прошлом году перед самым моим днем рождения, когда мы, по обыкновению, бродили с ним по секс-шопам и отделам женского белья: бюстгальтер с мощными металлическими заклепками и юбка с неровным подолом, в некоторых местах неприлично откровенной длины.

Мне решительно нечего надеть после бани. Хорошо еще, что, послушав Женьку, я каким-то чудом захватила нижнее белье.

И не было другого выхода, как попросить у мамы свои старые джинсы, которые неприлично носить даже дома, и один из тех вытянутых, протертых свитеров времен института.

– А что в твоей набитой до отказа кишке, позволь узнать? – ехидно спросила она.

– Там кое-что другое, но очень нужное, – уклонилась я от ответа.

– Вот и надевай на себя это «очень нужное». – Мама злилась – она все еще не нашла лифчик. – Я не знаю, где твои джинсы, кофты, юбки! Не знаю! Может, на чердаке, может, в гараже, может, в мастерской! Не знаю! – И, подумав, добавила: – Ой, какая же ты, Машка, росомаха!

Нет, росомаха лучше, чем я. Где-то читала, что этот хищный зверь, обитающий в сибирской тайге, по крайней мере, хоть приносит пользу – как санитар леса, уничтожает трупы животных. Я же не приношу тут, кажется, никакой пользы – не успела приехать, как сразу заболела, теперь вот сижу перед сумкой с летними вещами, не зная, что мне надеть. Может, нацепить на себя все вещи сразу?.. Однако маме я решила не раскрывать степень своей никчемности и ядовито сказала:

– «Не бери с собой ничего! Там все есть!» Я это предвидела. Предвидела, что тут давно уже нет ничего моего. Хорошо, не послушала тебя!

– Тогда какие проблемы?

– Никаких. Решила тебя проверить. Просто не представляю, что было бы, если б я не взяла с собой, как ты выражаешься, свою «кишку»! – победоносно заявила я, но легче от этого не стало – неизвестно, сколько предстояло ходить в том, в чем приехала – не надевать же на себя, хоть и любимый, открытый крепдешиновый сарафан, когда на улице минус 25 градусов!