Самый бесполезный мутант (СИ)

Из всех рассказанных Джекобсом историй почему-то в эту хотелось верить, такую фантастическую тогда, жарким вечером среди облепленных чахлой сосновой порослью древних камней. Может быть, он просто придумал это, может - пересказал случившееся не с ним, но сейчас, пробираясь полутёмными - она повернула не только рубильники камер, но и ещё несколько лишних, решив, что хуже не будет - коридорами, она не могла не думать об этом. О парне, только справившем своё совершеннолетие и решившем в ознаменование начала взрослой жизни поучаствовать в рискованном переходе - друг отца, который и заразил страстью к альпинизму, пытался отговорить, да куда там. В этом возрасте мальчику море по колено и горы по пояс, как, впрочем, и остальным членам команды - в основном студенты немногим старше его. Итог - место для стоянки было выбрано наихудшее из возможных, их накрыло сошедшей лавиной, и немногие успевшие проснуться и выскочить из палаток ничего, конечно, не успели сделать. Ему повезло больше, чем большинству товарищей - снежной волной его швырнуло на каменные глыбы, где он и лежал без сознания, пока всё не стихло. Наверное, это могло свести с ума - когда, открыв глаза, он увидел только застывшее снежное море там, где был лагерь. Словно его и не существовало, словно его товарищей, их палатки, их голоса стёрло ластиком с листа. Он понимал, конечно, что где-то там, под снегом, кто-то из них ещё может быть жив. Но человек - не сенбернар, чтобы почувствовать под ледяным одеялом слабое дыхание. И всё, что ему оставалось - это идти обратно, той дорогой, которой они пришли, в надежде дойти до возможной помощи, или выжить хотя бы самому. Мина думала, сворачивая в очередной коридор, крепче сжимая рукоять пистолета, чтобы сосредоточиться на его безразличной холодной твёрдости, а не растворяющихся в боли последних силах - что, может быть, в этом холодном безмолвии Джекобс оставил какую-то часть себя. Немаловажную часть. Что-то из области человечности, сострадания, любви к людям. Что было совершенно бесполезно там, где нужны были злость, упрямство, или тупое онемение - повторяющиеся действия, как преставление ног шаг за шагом, без их осмысления. И оно застывало и осыпалось ледяной крошкой, и он перешагивал и просто шёл дальше. О чём он мог думать тогда? О том, что приговорён без вины к медленной, ужасной агонии, о том, что раньше не видел так ясно страшное лицо одиночества. Быть может, он не мог упрекать команду в том, что они его бросили, но определённо мог упрекать в этом бога. И потом, конечно, были горячий чай, согревающие мази, пледы, были дни на солнечных пляжах, когда вынутое из портативного холодильника пиво становится горячим раньше, чем ты его допьёшь, но он так и не смог согреться. И раскалённый добела песок напоминал ему белый снег…

По-разному люди ломаются, это надо понимать. И сильнее всего ломает оставленность, одиночество. Как то, что произошло с Магдой…

Решение спрятаться в мужском туалете было оправданным ввиду появившихся в дальнем конце коридора фигур - слишком много, и пистолета с транквилизатором тут может оказаться недостаточно. И очень удачным в том плане, что она оказалась там не одна. Но не идеальным в принципе - есть победы, которые не доставляют особой радости. Невелика доблесть - застать противника врасплох, когда он, простите, на унитазе сидит, и уж тем более бесчестно - так и бросить спящего со спущенными штанами. Это будет для неё неприятным воспоминанием долго. Но зато у неё теперь есть кое-что и огнестрельное. Это очень кстати сейчас, когда мёртвая база совершенно однозначно и бесповоротно ожила, и здесь чувствуется этот загнанный пульс - глухая вибрация стен, возвещающая о происходящих где-то разрушениях, доносящиеся выстрелы и крики. Перелом уже произошёл, с детства завораживавший сюжет, когда окончательно и бесповоротно проигравшая было сторона всё-таки берёт реванш, и на самом деле можно б было уже никуда не спешить… Ну нет. Джимми предлагал, помнится, на случай, если пойдёт не по плану, какой-нибудь приз тому, кто первым доберётся до КЦ, так почему б, собственно, хотя бы не попробовать?

– Интересно, что это всё-таки за херня, - Джаггернаут с глубокомысленно нахмуренной физиономией мял в руках обломок антимутантской рамки.

– Криптонит, - хмыкнула Санни.

– Иди ты в задницу. Криптонит - он, во-первых, кристалл, то есть, камень, во-вторых - он иначе действует. Во все стороны, а не так, чтоб на вход нет, а на выход уже да. Да и зарядка от сети ему сроду не требовалась.

Из огромного кулака высыпался зеленоватый порошок, поблёскивающий остаточными искрами. Мина хмыкнула. Если б они тут не промахнулись на кое-чём другом, всё равно промахнулись бы на Джаггернауте. Даже полуразряженные рамки на него, конечно, действовали… Но, во-первых, это именно тот парень, для которого не проблема проделать другой вход в помещение при негостеприимности имеющегося, во-вторых, один таран каменным шлемом с разбегу ломает тонкую балку пополам, что размыкает контур, и… остальное можно уже доламывать не спеша и со вкусом.