Самый бесполезный мутант (СИ)

– Не вероятно, а точно. Но само чувство, когда находишься рядом с человеком, который может тебя убить, по собственному выбору - я помню. Это, конечно, сложно сравнивать, они совершенно разные… Но наверное, мне в том числе потому так легко общаться с Джаггернаутом - некий облегченный вариант мне знаком давно и вполне нравится… Да, он называет меня Медузой. Пока только в разговорах со мной, но думаю, постепенно привыкнут все. Даже я сама. Сейчас ведь даже дико подумать, что на самом деле его зовут Кейн. Кейн! Не, ну их к чёрту, человеческие имена…

Мина опрокинулась на кровать с хохотом.

– Эрик…

– Что? - Санни посмотрела на подругу с редкой для неё степенью удивления.

– Вот именно, что. Что за имя… Вспомнилось, как Магда рассказывала про своего одноклассника, его звали Амброз. Представляешь - Амброз!

– Ну, редкое имя…

Мина повернулась, опершись на локоть, стянула со стола ещё одну фенечку Санни, принявшись выкладывать из неё на одеяле цифры.

– Стариковское. Не представляю себе парня с именем Амброз, Абрахам или Бартоломью, по-моему, так могут звать только сморщенного старца с патриархальной бородищей… Амброзы должны рождаться старыми. А вот Эрик - это наоборот… это несерьёзно. Эрики не должны стареть.

Подруга пожала плечами, пробормотав что-то на тему, что несерьёзность имени лично на её взгляд вполне сочетается с пафосностью образа.

– Знаешь, старая Санни - это тоже, если разобраться, какой-то абсурд. Если только - выжившая из ума, Санни - божий одуванчик, в устах сиделки из дома престарелых это ещё вполне звучит…

– Ты будешь бабушкой Сандрой. Ну или тётей Сандрой. И точно не выжившей из ума. И внуки будут тебя бояться.

– Керк - тоже как-то не фонтан… Лет до 30 ещё терпимо, а дальше - ну как-то не внушительно. Зато вот Вильгельмина Энн - имя на все возраста.

– Санни, ты серьёзно веришь, что мы постареем?

– Не знаю. Если разобраться, у обычных людей тоже не очень много шансов дожить до преклонных лет. Не грабитель зарежет, так машина собьёт, не рак, так пневмония… Но доживают же.

Включив свет, она вздрогнула - на кровати сидел Керк.

– О господи, извини… Не ожидала. Хотя должна была, обряд же…

– Что?

– Ну, ежевечерний обряд проверки, жива ли я и всё ли у меня хорошо. Я задержалась у Санни, хотела зайти к тебе… Что-то случилось? У тебя такое лицо… Хотя у меня не лучше, думаю. Надо было завести песочные часы, и смотреть, как последние песчинки падают…

Керк покачал головой, нервно переплетая пальцы рук.

– О чём вы говорили с Санни?

– Думаю, ты понимаешь. О том, что заканчиваются третьи сутки и я трусливая нерешительная размазня. Сейчас ты уйдёшь, а я буду смотреть на справку Магды и думать о том, что она бы никогда не вляпалась так, как я. Она не портила бы вам жизнь…

– Зачем ты так говоришь? Мы твои друзья, и вообще - нам виднее, портишь ты нам её или нет. Впрочем, если хочешь услышать, что ничерта не портишь - мне не сложно сказать это ещё пару раз.

Мина села рядом на кровать, не глядя в лицо другу.

– Потому что я слабое звено, Керк. Потому что я вообще слабая. Надо было спросить у Алекса, как называется это состояние, он врач, он должен знать…

– Какое состояние?

– Ну, знаешь… Когда есть два противоположных решения, противоположных действия, и они выглядят одинаково необходимыми и невозможными, и сделать выбор нужно, и никак не сделаешь, и чем больше ты теряешь времени, чем больше колеблешься и мечешься, тем глубже загоняешь себя в тоску и панику. Я не могу уйти, я не могу остаться, я не могу расстаться с вами, я не могу подчинять вашу жизнь моим проблемам, и даже требовать от вас, чтоб вы решили за меня, я не могу… И выхода нет, и чем дальше я затягиваю, тем хуже. Да, если бы с вами была Магда, не было бы так. Она всегда находила выход. Она была сильной.

Рука Керка легла на её руку.

– И она мертва, Мина. И всей своей тоской и болью ты её не воскресишь. Ты можешь только подумать о том, чтоб её смерть не была напрасной.

Мина вздрогнула.

– Ты считаешь, я не думаю? Только смерть - это не то, что можно чем-то возместить. Да, ты будешь прав, если скажешь, что я не должна так убиваться из-за подруги, пусть и самой близкой, самого родного после родителей человека, а если разобраться, то и роднее. Это правда, надо жить дальше. Ты потерял Тамару, но живёшь - ради нас, и хотя меня это ранит, я в то же время рада этому, хотя и не посмею сказать, что когда-нибудь твоя боль утихнет и ты полюбишь снова. Ну, я и не рассматриваю вариант суицида. Хотя, наверное, возвращение во внешний мир это некий отсроченный вариант суицида… Но это уже не отменит этой чудовищной ошибки, что выжила я, а не Магда, Куго или Тамара. И жить с этим не только мне, но и вам.

Она закусила губу, всё же бросив на него взгляд искоса. Отросшие корни резали по сердцу, словно были шрамом. Слишком живо вспоминалась ферма, его обожжённые виски, костёр за домом, Магда, достающая сигарету…