Самый безумный из маршрутов

Я вытащила из рюкзака ежедневник «Моулскин» и скопировала в него несколько следующих источников воды, большинство из которых не было внесено в путеводитель по Тропе Тихоокеанского хребта.

Затем я поблагодарила этого доброго, старого, слабого человека. Вооруженная «Справочником по воде», я чувствовала себя непобедимой – очарованной, такой счастливой, опять в безопасности. Я вновь раскрыла рот, чтобы попросить у него попить, но сразу остановилась. Я чувствовала, что он и так мне дал слишком много. Я устыдилась, что плохо спланировала путешествие, устыдилась жестокого пренебрежения собой. Я боялась признаться ему в своей некомпетентности. Если бы он продолжал меня расспрашивать, как любой другой заинтересованный человек, я бы, конечно, растерялась – я бы быстро разрушила его веру в меня. Он бы ясно увидел мою несостоятельность. Я не хотела упасть в его глазах. Я не хотела, чтобы он меня недооценил. Я хотела показать, что сама с легкостью забочусь о себе. Я не хотела, чтобы старик увидел меня такой, какой я все еще была.

И так, молча, я надела на спину рюкзак, не попросив напиться, несмотря на то, что у него были три полные бутылки, которых с лихвой хватило бы до следующего источника воды на тропе. Я попрощалась, даже не сказав ему, что обезвожена. Я испытывала острую жажду, теряла ориентацию и у меня кружилась голова, но я молча ушла от этого мужчины, не сделав ни единого глотка.

К шести часам мой язык стал сухим, как поджаренный хлеб. Я прошла 22 мили. К семи часам я прошла 25,5 мили. Воздух все еще был тяжелым от жары. Я перешагивала через гремучих змей, как через тени; в моем замершем от жажды мозгу они были лишь мертвыми костями. В течение нескольких часов солнце и луна одновременно светились на безоблачном кобальтовом небе, они были бежевого цвета, спокойные и большие. В конце апреля в пустыне Анза-Боррего сумерки длятся долго. Луна не стремится зайти. Период от появления луны до заката солнца долог и светел, как северный зимний день. Затем ночной свет становится серым, как сланец, и земля погружается в тень. Ничего нельзя хорошо разглядеть.

Я передвигалась, словно призрак, делая неуверенные шаги.

Я шла через синюю тьму, подсвечиваемую пыльным туманом, и мне показалось, что я увидела на горах что-то светящееся. Я прищурила глаза, слабый свет стал ярче. Он выглядел как плотный шар, из которого исходил оранжево-золотистый свет. Он явно дрейфовал над дальними низкими горами. Я наблюдала его перемещение; он исчез. Синий воздух, бесконечный, как открытое море, мерцал; я искала свет глазами. Я некоторое время стояла на одном месте, тяжело дыша. Мир был безмолвным; я стояла, склоняясь в густой темноте, сердце стучало в надежде. Но прошло некоторое время. И я уже не была уверена в том, что видела свет. Разочарованная, я зашагала дальше.

И затем, когда я обернулась и посмотрела на восток, я снова увидела что-то. На фоне низкой бурой горы, бесформенной, как сдувшийся шарик, низко над землей плыло пятно света; оно без остановки перемещалось, мерцая ослепительно-ярким белым цветом. Было маловероятно, что где-то там дорога – ехать здесь было некуда. Но я все же подумала, что это мог быть свет автомобильных фар. Он был чистым и ярко-белым. Затем вместе с этим появился другой свет, он был больше, с голубым оттенком, как звезда, сорвавшаяся и парившая над землей независимо от меньшего белого шара. Я внезапно испугалась.

Я всегда плохо понимала, как все устроено. Меня ужасно пугала техника и механика, я часто сталкивалась с вещами, смысл которых был мне не ясен, и всегда, всю свою жизнь, я пасовала перед необъяснимым и странным. В моей жизни происходило много загадочного – откуда все другие девочки знают, как надо модно одеваться; как строят здания и дороги – бесконечные и повсюду, – они всегда были ровными; это было впечатляюще, и я не могла этого понять, поэтому сейчас я просто решила: я видела лишь автомобильные фары на старой темной дороге.

Но я не могла соединить вместе разрозненные части и определить источник этих огней. Чтобы как-то объяснить это странное чудо, я убедила себя в том, что там была невидимая дорога, как шрам пересекавшая безграничное ложе пустыни. Я представила, куда она может сворачивать. Загадка меня интриговала. Я не думала о каком-то реальном месте, в которое могла вести эта дорога, но допускала, что просто этого не вижу и что дорога есть; странно, но с того места, где я стояла, открывался красивый вид.

Светился какой-то тусклый огонь. Я посмотрела на запад. Я попыталась объяснить себе то, что видела, поскольку втайне боялась, что эти странные огни были плодом моих утомленных глаз. Я боялась, что мои глаза странно изменились. Я считала, что мне обязательно сейчас нужна вода.

Но вскоре в воздухе все исчезло. Я представляла вдали поворот петляющей, неизвестно куда ведущей дороги в пустыне.

Я испугалась, что у меня возникли галлюцинации. Я надеялась, что вода избавит меня от них.