Самый безумный из маршрутов

Она вручила мне 400 долларов, мелочь и кредитную карточку, которую они с папой будут оплачивать. Она посмотрела на меня. Она сощурилась, но в то же время ее глаза казались широко открытыми.

«Что?» – сказала я.

Сушильная машина грохотала.

«Если мальчик пытается дать тебе шампанское, – сказала она медленно, как будто говорила с глупым ребенком, – он пытается тебя напоить». Она отчетливо произносила каждое слово; эта речь была подготовлена.

Я смотрела, как крутится сушильная машина. Мое белье вертелось, застревая в центре: белое, телесного цвета, темно-вишневое. Я ответила ей слишком громко, увязнув в ее бесконечной и безжалостной чрезмерной опеке: «Мам, ты сошла с ума. Никто не пьет шампанское. Такое не происходит. Ты сумасшедшая. Пожалуйста, не могла бы ты уйти».

Она дала мне еще одну пачку двадцаток, обняла меня и ушла.

Это был последний день августа, воскресенье 31-го, и на следующий день начинался новый учебный год. Я почувствовала себя свободной, как будто в падении. Я не знала ни одного человека в колледже Колорадо. Я была счастливо неизвестной, освобожденной от своего унизительного прошлого. Я чувствовала себя свободной от пут и вызывающе дерзкой. Я была полна решимости доказать родителям – и себе самой, – что могу сама позаботиться о себе, раз и навсегда. Я сама могла заботиться о себе. Они мне были не нужны. Наконец-то они увидят, что их беспокойство обо мне было ненужным. Сумерки поглотили городские кирпичные и каменные здания; извивающиеся лианы плюща охватывали камни, как черные, длинные, гигантские разрастающиеся пальцы.

Всего несколько дней назад я улетела в студенческий городок от границы Калифорнии и Орегона, от прогулки по дикой тропе через горы, которую я предприняла в одиночку, в попытке освободиться от опеки моей матери.

Я впервые узнала о тропе в 17 лет, когда в нашем семейном гараже, среди сдувшихся баскетбольных мячей и средств от насекомых, я наткнулась на ветхую и пожелтевшую книгу «Путешествие по Аляске» 1979 года издания, в мягкой обложке – классическое произведение Джона Мьюра. Когда я раскрыла ее, у меня позвоночник чуть не переломился. Я ощущала прилив симпатии к своим родителям, подумав о том, что они купили эту великолепную старую книгу. Когда-то они испытывали стремление к чему-то далекому, порой большому. Это было посаженное, но заброшенное семя.

Несколько недель после того, как я обнаружила книгу в гараже, я перечитывала ее вновь и вновь, представляя себе, как Джон Мьюр пишет письма и эссе, описывая в них очарования от своего нового пристанища, настолько красивого, что даже состоятельные туристы стали приезжать туда, чтобы все это увидеть. Он был беглецом, пионером в области сохранения дикой природы во время возникновения и развития промышленного бума. Я хотела узнать Мьюра, встретиться с ним, разделить его радость. Ходить там, где ходил он. Быть свободной и испытывать наслаждение, которое испытывал он, когда открывал для себя Аляску, катился по снегу, в одиночку пересекал бесконечную снежную пустыню. Я хотела повторить его жизненный маршрут, идти по его следам, вместо того, чтобы следовать по пути, который для меня определила моя мать.

И тогда я поняла, что смогу это совершить. Путь его странствий был известен. Шириной два фута и длиной 211 миль эта непрерывная тропа начиналась от Хэппи Айлс в долине Йосемити, шла на юг через Высокую Сьерру в Калифорнии до вершины горы Уитни высотой 14 505 футов (4418 м), самой большой среди двенадцати гор Калифорнии, превышающих 14 футов. И эта великая тропа – лишь маленькая часть огромного пути, который идет от границы Мексики до Канады. Этот долгий маршрут называется Тропой Тихоокеанского хребта.

В то лето я солгала родителям, зная, что они никогда не отпустят меня одну, я сказала, что вместо летнего лагеря собираюсь в Калифорнию вместе с туристической группой старшекурсников, с которыми я познакомилась через электронную почту, и что сама уже проходила через горы Высокой Сьерры по тропе Джона Мьюра длиной 211 миль.

Узнав об этом, они всполошились, отец особенно почувствовал себя преданным. В то лето, когда мне исполнилось 18 лет, опять с их кредитной картой, я вернулась в Калифорнию и вновь прошла по тропе Джона Мьюра. На этот раз я не остановилась на северном конце тропы, а продолжила путь на север до тех пор, пока моя тропа не сошлась с более протяженной природной тропой – Тропой Тихоокеанского хребта. Я все шла и шла. Лето перед занятиями в колледже началось, и я спокойно отправилась в поход длиной в тысячу миль.

Эти летние каникулы стали временем моего великого бунта. Я счастливо проводила оставшиеся до занятий месяцы с новым ощущением своей независимости.