Самый близкий враг

– Боюсь, что сказанное мной не подлежит сомнению, миссис Мэйсон. И, я уверен, вы согласитесь, что это меняет все расследование. Теперь нам придется вернуться к событиям того дня и выяснить наверняка все о последнем появлении вашей дочери: когда именно Дейзи видели в последний раз, где и кто это был. Нам также придется расширить круг опрашиваемых и включить в него не только присутствовавших на вечеринке, но и одноклассников Дейзи, ее учителей и всех тех, с кем она могла столкнуться в дни, предшествовавшие ее исчезновению. И в качестве части этого процесса нам придется допросить вас, чтобы наверняка выяснить, где именно вы находились во вторник в течение дня. Вы меня понимаете?

Барри щурит глаза. Как будто кто-то поворачивает выключатель. Или лучше – неожиданно закрывает кран. Потому что его слезы исчезают.

– Мы что, арестованы?

Я не отрываясь смотрю на него.

– Нет, мистер Мэйсон, вы не арестованы. Мы собираемся допросить вас в качестве – как мы это называем – «основных свидетелей». Для подобных допросов у нас здесь есть специальное помещение, и вы должны знать, что вся наша беседа будет записана. Для нас важно точно зафиксировать все, что вы нам скажете. Так что я приглашаю вас, мистер Мэйсон, пройти со мной, а позже мы поговорим с миссис Мэйсон.

Шэрон демонстративно не смотрит на меня. Она меняет свою позу на стуле и резко, вызывающе вздергивает подбородок.

– Кроме этого, мы хотели бы получить ваше согласие на то, чтобы криминалисты провели обыск в вашем доме, – добавляю я.

– Я тоже смотрю телевизор. – Теперь Барри Мэйсон смотрит на меня, не скрывая своей ненависти. – И знаю, что это означает. Вы думаете, что это мы, но у вас недостаточно улик, чтобы получить ордер. Так?

Однако я отказываюсь глотать наживку:

– Такого рода обыск может дать неоценимые…

– Ни за что. – Еще не дослушав, отец Дейзи уже трясет головой. – Ни за какие чертовы коврижки. Я не позволю вам, ребята, подвести меня под монастырь за то, чего я никогда не совершал.

– Мы не подводим людей под монастырь, мистер Мэйсон.

– Ага, как же! – Он фыркает.

Мы сверлим друг друга взглядами. Переговоры зашли в тупик.

– Я пригласил специального человека, чтобы он поприсутствовал… – говорю я наконец. – Он должен появиться минут через десять.

– Да отвалите вы! – рявкает Барри. – Если мне понадобится, чтобы кто-то держал меня за руку, то я позову своего гребаного адвоката.

– А речь не о вас, – говорю я ровным голосом, – а о вашем сыне. Нам ведь и Лео надо допросить, а ему необходимо, чтобы был кто-то, кто будет защищать его интересы. И я боюсь, что ни вы, ни ваша жена на эту роль не подходите.

Когда я вывожу Барри из комнаты и начинаю закрывать дверь, то слышу звуки рыгания и, повернувшись, вижу, как Лео отчаянно выворачивает возле стены. Морин немедленно вскакивает на ноги и, схватив коробку с салфетками, обнимает его за плечи, приговаривая, что всё в порядке. Последнее, что я вижу перед тем, как дверь закрывается, – это Шэрон Мэйсон, которая достает влажную салфетку из сумки и наклоняется, чтобы стереть микроскопический кусочек рвоты со своей обуви.

***