Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой

Я не могу удержаться: мой крик радости гремит над горами и равниной, он эхом разлетается он по всей длине стены, от Желтого моря до пустыни Гоби, а потом возвращается ко мне обратно. Ликуя, прыгаю вокруг по мягкому снегу, кручу свою лыжную палку и грожу кулаком варварским племенам, которые пытались штурмовать мою стену.

Эта Стена принадлежит мне, а еще императорам династии Мин. В четырнадцатом веке основатель династии Чжу Юаньчжан сверг последнего монгольского императора Юань и решил создать оборонительный вал, который стоит теперь здесь уже много веков. Чжу Юаньчжан приказал использовать камни и кирпичи вместо прессованной земли и строить стену не только на склонах или в долине – нет! Ее необходимо было возвести также на самых высоких хребтах гор и холмов! Сотни тысяч людей были заняты постройкой стен и башен, чтобы обеспечить Империю прочной защитой. Это длилось сотни лет. Великая стена стала самым большим архитектурным проектом в человеческой истории.

На другом полушарии Земли происходили в то время такие события, о которых здесь никто и не догадывался: в марте 1493 года, во время правления молодого императора Хунчжи, который был особенно горячим сторонником постройки Великой стены, к берегам Португалии пришвартовалась небольшая каравелла. Она выглядела сильно потрепанной, с нее сошел человек, объявивший, что по ту сторону штормов есть дорога в Азию и он ее нашел. Человека звали Христофором Колумбом, и, хотя он вместо Азии нашел Кубу, время колонизации началось. Императоры династии Мин продолжали строительство стены, но уже двадцать лет спустя первые португальские корабли приплыли к южным берегам Китая.

Я продолжаю свой путь в Байцзин, на место с загадочным названием «Кипарисовые фонтаны».

Погода холодная и сырая. Хотя машин на дороге мало, но достаточно, чтобы превратить снег в черно-коричневое месиво, прилипающее к ботинкам и противно чавкающее под ногами. Когда я наконец прихожу в Байцзин, вопреки моим ожиданиям, не видать ни кипарисов, ни фонтанов. Зато здесь есть пара магазинов, рестораны, мастерские и гостиница, по огромной парковке которой можно судить о том, что ее главной аудиторией являются водители грузовиков.

Я получаю комнату. Неотапливаемую. Трясясь от холода, я залезаю в оба спальных мешка сразу. Шапку я решил не снимать, от ноутбука тоже исходит немного тепла. Окоченевшими пальцами я набираю пост для блога, затем звоню Джули. Оказывается, она уже видела фотографию Стены и очень рада.

– Правда, там так красиво наверху? – хочет она знать.

Я чувствую, что это ловушка. Что бы мне ей ответить? Я говорю, что там было красиво, потому что на Великой стене всегда красиво.

Она смеется.

– А тебе не приходило в голову, что это совсем не настоящая Великая стена?

– Ты хочешь сказать, что…

– По ней же видно, что она недавно построена. Возможно, Великая стена когда-то БЫЛА там, но потом ее снесли и построили заново…

Я не знаю, что сказать, а она говорит утешительным тоном:

– Дурачок! Стена, которой ты сегодня так радовался, возможно, будет помоложе тебя. Но в тех краях главную ценность представляет не сама стена, а старинный пропускной пункт Гугуан. Его-то ты как раз не видел, да?

Бархатное сиденье для унитаза

Три дня спустя я добрался до города Янцюань. Я ищу себе комнату с видом на реку, стираю шампунем свою одежду над раковиной и жду, пока мне перезвонит господин Янг.

На ноутбуке играет группа «Black Uhuru». Я неторопливо стираю, и мое сердце радуется сокровищам, разложенным на столе: один фунт мандаринов, две упаковки фруктовых йогуртов, два шоколадных батончика, пакетик картофельных чипсов и большая бутылка колы – и все мое!

Серо-голубая река блистает на зимнем солнце. Я сажусь у окошка и радостно замечаю, что в этой местности нет снега. Интересно, это оттого, что я зашел глубже в долину? Пока я шел сюда, на дороге была то слякоть, то лед, а чаще все одновременно.

Однажды по пути я встретил ободранное существо, по которому можно было сказать, что оно только что вылезло из угольной шахты. В этом мужчине все было черным, даже лицо. Единственной чистой вещью на этом человеке был красный шарф, обмотанный вокруг шеи. В одной руке он нес булочку мантоу, время от времени откусывая от нее, и она, такая чистая, почти светилась на его фоне. На сгибе другой руки болталась большая открытая дорожная сумка. Он шел, шатаясь, и выглядел очень напряженным.

Он приблизился, и я заметил, что у него странный взгляд.

– Привет, – сказал я. Он остановился передо мной и посмотрел широко открытыми глазами, продолжая при этом машинально жевать. Больше никакой реакции не было. Он жил в своем внутреннем мире.

– Привет? – попробовал я еще раз, но он продолжал смотреть на меня, лишь в глазах у него нарастала паника.

Я сделал шаг в сторону, показывая, что он может пройти. Непонимающими глазами он смотрел то на улицу, то на меня, то снова на улицу, и, наконец, медленно пошел вперед, шатаясь и обходя меня подальше. Его сумка тяжело покачивалась на сгибе его локтя, и он что-то бормотал себе под нос.