Самый большой подонок

Я понял: они с Млэнстом надеются растянуть удовольствие и посмотреть на один билет и второе мак-шоу с участием растоптанной и оплёванной Гуттаперчевой Души. Они уже представляли, как я ползаю перед ними на коленях, вымаливая вернуть нейтрализатор. И если бы я задавил в себе человека, ненадолго прератился в слизняка, вволю потешил их, поюродствовал, пофиглярствовал, поскоморошничал, выклянчивая ту маленькую штуковину-глюковину, от которой зависела моя судьба, то не исключено, что два вселенских ублюдка отдали бы мне нейтрализатор. Отдали бы, пожурили, в высокомерной шкоде напоследок помочились на меня, как пахан на сявку, – и отпустили на все четыре стороны. Это было для меня последним шансом, единственным выходом – всего на каких-то несколько минут расчеловечиться. Стоило только договориться с самим собой – и дело в шляпе! Я не был достаточно сильным и решительным человеком, чтобы вот так сразу безоговорочно присоединиться к той или иной стороне на этих непростых, не видимых миру переговорах. Но тут не оставалось места компромиссу, по иронии судьбы в данном случае требовалось принять строго определённое, однозначное, абсолютно детерминированное жёсткое решение – в полном соответствии с «теорией детерминизма». Ибо отнюдь не компромисс созидает жизнь и движет вперёд время, но единственно Поступок.

Сложные чувства испытывал я в эти нелёгкие мгновения, пытаясь разобраться в царившем у меня в голове невообразимом хаосе. И кто бы мог подумать, что за многослойной мышечной бронёй приученного к тяжёлой физической борьбе тела в истерзанной и скукожившейся душе сейчас происходит жестокая, мучительная и крайне неэстетичная борьба с самим собой! Сверх-Д напоминал мне злую старуху-колдунью, грязную спившуюся нищенку, опустившуюся бомжиху, скрипучим голосом выпрашивающую: «Ни злата, ни серебра не приму от тебя – дай мне немного душистого хлеба твоей души!».

И вдруг на его лице промелькнула тень растерянности. Глазки Сверх-Д забегали, он в смущении отвёл взгляд и отступил на пару шагов.