Самый человечный человек. Правда об Иосифе Сталине

Чем дальше, тем было понятнее, что с этой публикой каши не сваришь. Сталин потихоньку подбирал себе команду, присматривался – кто из его окружения способен к конструктивной работе. Кое-кого он нашел, но в целом кадровая проблема так и не была решена. Недаром через несколько лет у него вырвался крик души: «Кадры решают все!»

Но все равно это было тяжело и больно – видеть, как люди, знакомые ему еще по дореволюционной работе, те, с кем переписывались в четырнадцатом году, брали власть в семнадцатом и воевали в Гражданскую, оказываются по другую сторону баррикады. И ведь баррикада-то искусственная! Теоретические измышления оппозиции оказывались самыми разнообразными, единственное, на чем они сходились, – так это на том, что надо убрать Сталина. Он бы и ушел, может быть, но ведь дай им власть, и это будет еще одно Временное правительство, которое утопит работу в бесконечных дискуссиях, завалит все, что можно, и… отправится в Женеву, обсуждать причины поражения, чего им, похоже, подсознательно и хотелось. Этого он позволить не мог. Да если бы и захотел, у тех, кто внизу, глаза и головы были на месте, и партия не принимала никаких его просьб об отставке. Ритуальными они были или искренними, это неизвестно, но известно, что ни одна не была принята.

Между тем разрозненная оппозиция постепенно объединялась. Сначала Зиновьев и Каменев враждовали с Троцким, но в 1925 году заклятые враги внезапно выступили вместе. Однако у них опять ничего не вышло. Съезд терпеливо выслушал двухчасовую речь Каменева, но, как только в конце этой речи он произнес: «Товарищ Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба. Мы против единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя!», зал ответил хохотом и выкриками: «Вот оно в чем дело!» Сталину не нужно было даже бороться с ними – это прекрасно делали сами партийные массы, которым надоели митинги. Революция победила, чего же еще хотеть?

Да и далеко было ораторам оппозиции до Сталина. Они оттачивали свое искусство в теоретических диспутах: обоснование, доказательство, вывод. Массы не интересовались теорией, да и слишком сложны были для них все эти построения. Другое дело Сталин, который говорил очень просто и, кроме того, получал от этих боев явное удовольствие и умел доставить это удовольствие другим.

О Радеке, язвительном ораторе, он говорил: «Есть люди, которые имеют язык для того, чтобы владеть и управлять им. Это – люди обыкновенные. И есть люди, которые сами подчинены своему языку и управляются им. Это – люди необыкновенные. К такого рода необыкновенным людям принадлежит Радек. Человек, которому дан язык не для того, чтобы управлять им, а для того, чтобы самому подчиняться своему собственному языку, не будет в состоянии знать, что и когда сболтнет язык…»

О Каменеве: «Каменев взял на себя труд доказать, что основная статья Ленина (1915 г.), трактующая о возможности победы социализма в одной стране, не касается будто бы России… Каменев взял на себя этот сомнительный труд для того, чтобы прочистить, таким образом, путь Троцкому… Грубо говоря, Каменев взял на себя роль, так сказать, дворника у Троцкого, прочищающего ему дорогу. Конечно, печально видеть директора Института Ленина в роли дворника у Троцкого не потому, что труд дворника представляет что-либо плохое, а потому, что Каменев, человек, несомненно, квалифицированный, я думаю, мог бы заняться другим, более квалифицированным трудом. Но он взял на себя эту роль добровольно, на что он имел, конечно, полное право, и с этим ничего не поделаешь…» Таким образом, в конце этого пассажа о каменевских теориях уже никто не вспоминал.

О Зиновьеве: «Зиновьев хвастал одно время, что он умеет прикладывать ухо к земле, и когда он прикладывает его к земле, то он слышит шаги истории. Очень может быть, что это так и есть на самом деле… Но одно все-таки надо признать, что Зиновьев, умеющий прикладывать уши к земле и слышать шаги истории, не слышит иногда некоторых «мелочей». Может быть, оппозиция и умеет, действительно, прикладывать уши к земле и слышать такие великолепные вещи, как шаги истории. Но нельзя не признать, что, умея слышать великолепные вещи, она не сумела услышать ту «мелочь», что партия давно уже повернулась спиной к оппозиции, а оппозиция осталась на мели… Что же из этого следует? А то, что у оппозиции, очевидно, уши не в порядке. Отсюда мой совет: уважаемые оппозиционеры, лечите свои уши!»

* * *

Дискуссии продолжались до 1927 года, пока наконец это развлечение не надоело самим партийцам. Люди ведь не слепые, они ясно видели, что вся эта оппозиционная публика просто мешает правительству работать, другой функции у нее нет. И тогда им дали бой. На дискуссиях после очередного выступления оппозиции ее представителям просто не давали выступать. Даже Троцкого рабочая аудитория прогоняла с трибуны нескончаемым ревом. В Москве и Ленинграде из 87 тысяч присутствовавших на собраниях за оппозицию проголосовали 496 человек. Поражение было полным, оппозицию просто смели со сцены.