Самый человечный человек. Правда об Иосифе Сталине

Если бы они были не на конференции, а в воздушном бою, это означало бы, что Сталин пошел на таран – лоб в лоб. И Черчилль не выдержал – отвернул.

– Маршал неверно меня понял. Такую дату можно назвать – май сорок четвертого…»

…А потом была Ялта – это уже февраль 1945 года, до Победы – три месяца. Черчилль вспоминал, что когда советский лидер входил в зал Ялтинской конференции, то все, в том числе и западные лидеры, вставали, держа руки по швам. Почему? Никто из них не понимал. И вот как-то раз Черчилль решил остаться сидеть, но все равно встал, повинуясь, как он говорил, какой-то «сверхъестественной силе».

И снова, как всегда, Сталин показал себя мастером нюанса. Еще в 1944 году он дал задание армянским виноделам – срочно изготовить хороший коньяк. Ничего себе, правительственный заказ в разгар войны! Однако задание дано – значит, надо выполнять, тем более что глава государства время от времени интересовался: а как там коньяк? Как оказалось, такое же задание получили и другие винодельческие республики. И вот к назначенному сроку все изготовленные коньяки доставили в Москву, Сталин лично их продегустировал и выбрал армянский. Как оказалось, это задание и эта спешка нужны были для того, чтобы успеть к Ялтинской конференции. Коньяк имел огромный успех. Черчиллю он настолько понравился, что британский премьер до конца жизни ежегодно покупал целый вагон. А СССР получил еще один козырь в свою колоду: страна, которая в разгаре такой страшной войны занимается еще и разработкой сортов коньяка… Неужели она еще сильнее, чем кажется? Вот тебе и «колосс на глиняных ногах»!

* * *

…Во внутренней политике тоже происходили перемены. Все предвоенное десятилетие страна постепенно дрейфовала от интернационализма к русскому патриотизму. Интересно, что Сталин, для которого внешний блеск, ордена, мундиры, чествования и прочее ничего не значили, всегда придавал большое значение внешней атрибутике, прекрасно понимая, насколько она важна для людей. Чего стоит один парад 7 ноября 1941 года в осажденной Москве! А потом, в самое напряженное время, в разгар войны, затеяли изменение формы, ввели погоны, хотя фронтовики далеко не были в восторге: тоже, нашли время для цацек… Вскоре родилось еще одно нововведение.

5 августа, после взятия Орла и Белгорода, Сталин собрал членов Ставки. «Читаете ли вы военную историю? – обратился он к собравшимся. Те ошарашенно молчали, не понимая, куда клонит Верховный. А тот между тем продолжал: – Если бы вы ее читали, то знали бы, что еще в древние времена, когда войска одерживали победы, то в честь полководцев и их войск гудели все колокола. И нам неплохо бы как-то отмечать победы более ощутимо, а не только поздравительными приказами. Мы думаем давать в честь отличившихся войск и командиров, их возглавляющих, артиллерийские салюты. И учинить какую-то иллюминацию…» С этого дня победы наших войск стали отмечать салютами.

В 1943 году был распущен Коминтерн, и встал вопрос о новом Гимне страны – до сих пор в качестве Гимна использовался «Интернационал». Шел октябрь 1943 года. Четыре ночи напролет правительственная комиссия – Сталин, Молотов, Ворошилов и Маленков в Бетховенском зале Большого театра слушали гимны и марши разных стран. С особым вниманием Сталин слушал «Боже, царя храни». Настроившись таким образом на нужную волну, 1 ноября провели конкурс, на котором прозвучало 14 вариантов музыки, принадлежавших разным композиторам. Формально все решала комиссия, но в музыке из четверых ее членов понимал один Сталин.

После исполнения в ложу пригласили авторов.

– Вот, товарищи композиторы, – сказал Сталин. – Прослушали мы последние гимны. Есть у нас свое мнение, но хотелось бы прежде, чем принять окончательное решение, посоветоваться с вами. Кажется нам, что величию Страны Советов больше всего соответствует гимн профессора… – и он кивнул в сторону Александрова.

Текст Гимна тоже не обошелся без особого внимания вождя, более того, Сталин лично его отредактировал, не нарушив ни размера, ни рифмы. Гимн после этого стал лучше, легче петься – не зря его высокопоставленный редактор в свое время изучал церковное пение и столько часов провел в хоре.

…И все это в самый разгар войны!

Ну и, конечно, по части внешних эффектов ни с чем не сравним был Парад Победы. Сталин даже пожертвовал своим неоспоримым правом Верховного принимать его. Для парада были подготовлены два великолепных белых коня. Однако сам он верхом ездил плохо. Во время одной из репетиций конь потащил неумелого седока, тот упал и ушибся. А когда встал – плюнул в сердцах и сказал: «Пусть Жуков принимает парад – он старый кавалерист». И потом на совещании отстаивал эту кандидатуру, несмотря на возражения собравшихся, которые единодушно считали, что принимать Парад Победы должен Сталин.

Верховный выслушал всех, прошелся по кабинету и, нахмурившись, сказал:

– Принимающий Парад Победы должен выехать на Красную Площадь на коне. А я стар, чтобы на коне ездить.