Самый длинный век

Зато потом, опять полным составом, наша группа отправилась в лес, где женщины, надев тканые рукавицы, рвали крапиву, а детвора таскала её к землянке. Кто сколько унесёт. В общем, к вечеру я изрядно проголодался, а уж как устал – передать не могу.

Описывать ужин не стану – он от завтрака ничем не отличался, даже омовение прошло в сходном ключе. Спать устроились в землянке, занавесив шкурой входной проём, но ни огня не разожгли, ни дежурного бодрствовать не оставили. Не опасливо тут живут. Спокойно и размеренно.

***

Последующие дни повторяли первый с небольшими вариациями. Попросту говоря, женщины заготавливали крапивную пряжу, вернее, куделю для неё. Небольшое разнообразие в монотонную череду обычных дел вносили только совершенно заурядные события. Например, я попросил заменить мою палку-колотилку прутьями. Старший из мальчиков, Нут, отправился вместе со мной к зарослям ивняка, где "отбил" целых два пучка будущих хлыстов, подставляя снизу один камень, плоский, и сверху ударяя другим, с острым ребром. В общем, основным методом воздействия на материал было размозжение древесины.

Новым инструментом колотить пучки размятой крапивы оказалось куда как ловчее, особенно, двумя руками, словно барабанными палочками. Но и сами прутья расходовались быстро – за день я разлохмачивал аж четыре штуки.

Потом были два дождливых дня, когда все сидели в землянке – мяли, колотили и чесали ту же крапиву, вовремя затащенную под крышу. Было тесновато, но мокнуть никому не хотелось, поэтому пищу готовили тут же и, кроме как по нужде, наружу никто не выходил.

Я уже понимал многое из того, что говорилось. Случалось, и сам объяснял, что мне требуется не только одними знаками, а и словечко-другое добавлял для понятности. Однако, насчёт того, куда подевались мужчины нашего стойбища, разговоров не заходило, так что этот секрет так и оставался нераскрытым. Я потихоньку привыкал к реалиям, к тому, что мясо висит под потолком в виде нескольких окороков, от которых отрезают кусочки каменной пластинкой. Вообще-то, оно копчёное и уже подходит к концу, но экономить его никто и не думает. Хотя, просто так, само по себе, его никто не ест, но в варево добавляют обильно.

Обратил внимание и на то, что соль в обиходе имеется и дефицитом не считается. А когда треснул горшок, в котором мы готовили пищу, горем это не стало – нашелся другой. В остальном же имел место аскетичный быт, заполненный с утра до вечера однообразным трудом. Не слишком тяжелым, кстати, хотя, лишнего жирку на женщинах не наблюдалось. Но и худосочными их вряд ли кто-нибудь смог бы назвать. Мой искушённый мужской взгляд находил их весьма аппетитными, хотя, это впечатление оставалось чисто рассудочным – ни гормоны, ни физиология маленького мальчика никак на них не реагировали. Даже во время мытья, когда имела место вполне определённая стимуляция.

Потом стояла хорошая погода, пасмурная, но сухая. И опять продолжался всё тот же вид деятельности. Мне даже непонятно стало, почему крапива в лесу всё никак не заканчивается. Уж сколько полянок и рукавчиков лишилось травяного покрова, а, оказывается, пройди чуть дальше, и снова сплошные заросли.

***

Мужчины появились после полудня. Они поднялись из-под уклона, нагруженные тяжёлой ношей – крепкими кожаными мешками. Все сразу обрадовано закричали, запричитали, бросили работу и принялись галдеть и обниматься. Потом детей оставили поддерживать огонь под срочно водружёнными над костром горшками, а взрослые отправились к канаве омовений. Уж не знаю, кто там кому что мыл, но судя по доносившимся до нас игривым вскрикам, оргия тоже имела место. Дело в том, что никакой стеснительности я в окружающих не приметил, так что наличие соседей никому ни в чём не мешало. Похоже, старшие мальчики восприняли всё привычно, даже ухом не повели, а малыш Дык вообще ничего ещё в жизни не понимал, кроме того, что ужин сегодня будет значительно раньше.

Кстати, горшков сегодня было сразу два – видимо, потому, что едоков заметно прибыло. После приёма пищи мужчины часок подремали, а потом, до наступления темноты носили тяжёлые мешки. Это навело меня на мысль, что полоса леса под горой – это заросли на берегу узкой речушки, по которой и был доставлен довольно значительный груз, а на плоту или на лодке – не знаю.

Женщины же пристраивали поклажу внутри землянки, что было не так-то просто. Кроме того, содержимое часто пересыпали в другую тару, в застеленные тканью корзины, например. Или в холщовые мешки, или в плетёные из шнура сумки. Это, чтобы зерно не задохнулось, как я понял. Тут оказалось довольно много разного, из чего я опознал только овёс – наверное картинку запомнил с коробки овсянки быстрого приготовления.