Самый дождливый октябрь

– Зачем мне чужие тайны? – с энтузиазмом продолжил Олег Викторович. – Я Петру Кирилловичу предложил несколько вариантов, для образца, а дальше уж он сам придумывал.

– Какие образцы вы ему предложили?

– Сейчас я, наверное, все не вспомню. Имя жены предложил, слово «снег» – дело зимой было, на улицах сугробы. Но что он себе придумал, я понятия не имею.

– А почему тогда не «сугроб»? Или не фамилию?

– Слишком длинно, – охотно объяснил Олег Викторович. Код должен быть не больше восьми знаков, значит максимально возможное количество букв в слове – четыре. «Надя» и «снег», как раз, подходят.

– И вы понятия не имели, какое слово, в результате, выбрал Черников, – я не спрашивала, я уточняла, задумчиво глядя куда-то поверх его левого плеча.

– Нет. Да и зачем мне?

Я ему не поверила. Я честно пыталась быть объективной и симпатию, которую питала к «своему Олегу» Ниночка, старательно уравновешивала Гошкиной подозрительностью. Но сейчас, точка зрения напарника поднялась в рейтинге сразу на несколько пунктов. Хахалев достаточно долго работал с Черниковым и наверняка, хорошо изучил его. Сам Петр Кириллович уже продемонстрировал, насколько он бесхитростный и прямолинейный человек: действуя аккуратно, таким можно управлять, без особых хлопот. Например, объясни ему, что для кода нужно слово из четырех букв, предложи, для примера, имя жены и заверь, что до такого хитрого шифра ни один жулик в мире не додумается. И оставь его одного. Дальнейшие рассуждения хозяина «Игрушечной страны» понятны даже мне. Слово «Надя» уже прозвучало, значит, оно в качестве кода не годится, но слово «Петр» ничем не хуже. Даже лучше, ведь сейф принадлежит ему, Черникову! Ох, Олег Викторович, официально, так сказать, вы, может, кода и не знали, но то, что могли до него додуматься, в этом нет сомнения.

– А где стоял сейф в квартире Черникова, вы знали?

– Нет. Зачем мне? – повторил Хахалев. – То есть, два дня назад я увидел, что он в спальне, но раньше не знал. Я, конечно, бывал у Петра Кирилловича, но если по работе, то мы в кабинете сидели, а если праздник какой – в гостиной. В спальню как-то не было необходимости заглядывать.

– А когда вы в тот день вернулись в офис?

– В день ограбления? Поздно вернулся, около пяти вечера. На самом деле, и смысла уже не было, на работу идти, но Петра Кирилловича все равно надо было отвезти, его машина-то здесь с утра стояла.

– Значит, до конца рабочего дня было около часа. Что-нибудь успели сделать?

– Полезного? Практически, ничего. Просмотрел свой ежедневник, составил расписание на завтра. Пришлось перенести некоторые дела, которые не успел сделать из-за форс-мажора, в который мы попали. Сделал пару звонков, договорился о встречах. Вызвал секретаршу, поручил ей подготовить несколько писем.

– А кстати, я хотела уточнить по поводу секретарши. Вы ею недовольны?

– Варварой? – Хахалев еле заметно прищурил глаза, и я поняла, что мой вопрос ему не понравился. Очень не понравился. – С чего вы взяли?

– Так ведь у вас с ней ссора была, на следующий день, после ограбления. Из-за чего, кстати?

Олег Викторович моргнул. На мгновение, его лицо превратилось в плохо сделанную, невыразительную маску, а голубые глаза стали совершенно рыбьими. Потом Хахалев еще раз моргнул, ожил и уставился на меня с очень достоверно изображенным, прямо-таки, искренним, изумлением.

– Риточка, милая, о чем вы? Я вообще противник конфликтов, они мешают работе. А уж ссора с секретаршей? Вам не кажется, что это просто вульгарно?

– Но вы кричали на нее, – напомнила я.

– Кричал? Разве? Не помню. С чего вы вообще взяли, что я на кого-то кричал? Тем более, на Варвару!

Я выпрямилась, демонстративно перелистала несколько страниц блокнота, заглянула в записи и официальным тоном заявила:

– Сведения получены из надежного источника.

– Не иначе, это наши милейшие дамы вам насплетничали, – он издал короткий нервный смешок. – Даже не буду спрашивать кто, они все горазды косточки перемывать. Только имейте в виду, они все болтушки неимоверные. Катя, та просто несет всякую ахинею и сама себя не слушает. Если это она вам наговорила, просто не обращайте внимания. Она вообще любительница посплетничать. А так же не брезгует подслушивать и подглядывать. Такой способ получать информацию для сплетен очень удобен, но когда слышно плохо, Катя просто придумывает.

– А если это не Катя?

– Тогда Зинаида Григорьевна. Она, конечно, женщина славная, но понимаете, муж пьющий. Можно считать, что мужика в доме нет. Вот и развлекается фантазиями разными – сны отгадывает, инопланетян ищет. Ей бы любовника хорошего завести, чтобы некогда было о всякой ерунде думать… – Хахалев бросил на меня косой взгляд. – Или это не она? Маша? Эта тоже может. Творческая личность, воображение у нее знаете, как развито? Напридумывает ерунды и сама же в свои бредни верит.

– Еще Изабелла Константиновна могла сказать.

– Нет! Нет, в это я никогда не поверю. Белла Константиновна руководство обсуждать не привыкла. Наверняка, она с вами вчера разговаривать отказалась! Так и было, правда?

– Она не отказывалась, – неуверенно возразила я.