Самый яркий свет

Оружие я раздала своим охранникам и Сержу. Быстро показала, как пользоваться, но они все — люди опытные, со стреляющим механизмом разобрались быстро. Корнет пытался отказаться, но я даже слушать не стала, потребовав перестать возражать, а быть готовым к защите своей дамы сердца. Этот аргумент гусар парировать уже не смог.

Представительством место пребывания Британской Ост-Индской компании в Петербурге назвать нельзя — как такового его не существует. Попытки распространить свое влияние на Россию эти коммерсанты предпринимали неоднократно, но их методы, прекрасно работающие в Индии, здесь были бы решительно невозможны. Разговаривать с Империей с позиции силы у Компании возможностей нет, поэтому и дела здесь всякий раз шли ни шатко, ни валко. Заветная мечта — монополия на вывоз пушнины — так и осталась не реализованной.

Из-за этого и, как называли это место сами англичане, «штаб-квартира» на Офицерской[128] улице в Адмиралтейской части недалеко от все еще ремонтирующегося Большого театра[129] занимала всего половину не самого большого дома, где расположилась и контора, и жилые комнаты для сотрудников. Сопротивления никто не ожидал, но Макаров пригнал десяток полицейских, да и Спиридонов пригласил несколько своих людей, с виду совершенно неприметных, на городовых совсем не смахивающих. Серж тоже отказался возвращаться в полк, поехал с нами и всю дорогу задумчиво молчал. Я же смотрела на него, и в животе танцевали бабочки. Глупая Александра — влюбилась в юнца! И ведь впрямь — влюбилась, уж себе могу признаться. Что с этим делать, то пока неведомо, сейчас другие заботы.

Но присутствие корнета рядом успокаивает.

Я пока не осознала, что натворила в доме на Колтовской, однако по реакции полицейских и даже лихих людей это было что-то выдающееся. И поступок Фатова тот же Александр Семенович оценил как геройский, не меньше. Очевидно, волну жути я подняла такую, что досталось всем вокруг, даже непричастным жильцам, не зря управляющий так стелился: не просто подобострастно, но с ужасом в глазах.

При этом Магнус Ульм держался твердо, хотя мои озарения сбивали его, темный так и не смог должным образом сосредоточиться, чтобы приложить меня наверняка. Сейчас, пока карета споро катится по мостовой, есть время обдумать новую грань таланта.

Итак, ничего нового я не приобрела, просто данное мне Мани в последние дни многократно усилилось. И прежде мой Свет позволял погрузиться в тенета памяти, даруя возможность за какие-то мгновения увидеть во всех подробностях пережитое, но теперь озарение… ну да — тормозит само течение времени. Конечно, талант не нарушает порядок мироздания и сами физические законы, это лишь в голове моей что-то приключается, и привычное озарение начинает происходить не по прошедшим событиям, а по текущим. Плохо, что пока не понятно, как использовать такой дар осознанно, каждый раз в «кисель» я проваливаюсь в минуту большой опасности без своей на то воли.

Волна страха — и здесь ничего нового, ведь и прежде я с легкостью играла на его нитях. Вот только ныне мне не нужно видеть перед собой озаряемого, выискивать его фобии, можно просто ударить вокруг, а там сам Мани разберет, кого за какую струнку дернуть. Страшно даже представить, что будет с тем, за кого я возьмусь основательно и персонально.

Да уж, Александра Болкошина — симпатичный ужас.

И интересно, как проявятся новые силы в самых безобидных моих талантах: мое озарение на гениальность и распутывание чужих манипуляций.

— Приехал, — сказал Тимофей.

Он всю дорогу сидел рядом со мной, отодвинув даже Сержа, но тот и не настаивал. К моим охранникам гусар проявил уважение и благодарность, они же его после утренней схватки приняли как человека лихого, которому подопечную можно и доверить.

— Какой-то особый план битвы будет? — спросил Спиридонов.

— Никакого, — отмахнулся Макаров. — Двое — следить во дворе, двое остаются на улице, Николай Порфирьевич, своим тоже тут следить повели. Остальные гуртом вламываются и вяжут всех. Ну и мы за ними.