Самый красивый кошмар (сборник)

— Думаю, не иначе как с помощью человеческих рук, — сказал Володька торжествующе. — Проще говоря, кто-то ее туда налил. И затем насыпал ангидрид и еще как следует поболтал смесь, чтобы это вещество наверняка растворилось. А потом подал всю эту адскую смесь в реактор.

— То есть ты на сто процентов убежден, что здесь налицо чей-то злой умысел?

— Именно, — удовлетворенно сказал Володька. — Я рад, что ты наконец-то поняла меня.

— Я тоже очень-очень этому рада, — вздохнула я. — Так ты говоришь, что от моей блузки почти ничего не осталось? — спросила я мужа. — Полагаю, мы должны предъявлять милиции как вещественное доказательство ее остатки.

— Да зачем тебе блузка? — возразил Володька невинно. — У тебя цела юбка, которая тоже хорошо пропиталась нефтью.

— Да, и еще комбинезон Наташи Шутовой, — проговорила я. — На нем наверняка должно быть немного нефти из реактора, если, конечно, кто-то уже не догадался от этого комбинезона избавиться. Ладно, Вовик, — сказала я громко. — Счастливо и спасибо тебе за работу. Ты меня скоро не жди, я тут сижу вместе с Гурьевым и Шиловым, мне с ними очень хорошо, погода чудная, так что мы еще немного погуляем! — И прежде, чем Володька мог что-то возразить, я отключила телефон.

Я вернула трубку Валере Гурьеву в глубокой задумчивости. Ребята сидели рядом, молча и выжидающе смотря на меня.

— Азотная кислота, ангидрид… Володька только что сказал, что кто-то сознательно добавил эти вещества в нефть, которая пошла в реактор, в результате чего произошел взрыв. Само собой такого произойти не могло.

— Значит, все-таки убийство, — удовлетворенно констатировал Валера Гурьев. — Ну, ни хрена себе! Я-то думал, просто несчастный случай. Везет тебе, Ирина, на криминал, ей-богу, везет!

— Понимаете, ребята, — продолжала я. — Нефть в реактор подавалась прямо из железнодорожных цистерн, Щеглов мне об этом достаточно определенно сегодня сказал.

— Значит, взрывоопасная смесь была смешана прямо в железнодорожной цистерне! — сделал вывод Гурьев.

— Да, похоже на то, — согласилась я. — Иначе попросту больше негде. Меня изумляет, что они все так ловко подгадали по времени: реактор взорвался как раз в тот момент, когда и Венглер, и я были в цехе. Или вообще никто ничего не подгадывал? — тут же усомнилась я. — И все это чистое совпадение?

— Ну а что там было особенно подгадывать? — пожал плечами Валера Гурьев. — Высыпал реагенты в железнодорожную цистерну, помешал их как следует, чтобы хорошо растворились, и все. Они тут же пошли в реактор, и тут же громыхнул взрыв. Главное, чтобы этот Венглер на месте был.

— Вот именно! — согласилась я. — А ведь он мог в любой момент выйти, он же начальник цеха и не обязан там сидеть восемь часов подряд, не покидая рабочего места.

— Значит, они держали ситуацию под контролем, — сказал Валера невозмутимо. — Кто-то постарался сделать так, чтобы и взрыв произошел будто бы по естественным причинам, и Венглер в это время на месте был. Кто-то должен был задержать его в цехе как раз в это время.

— Как это — задержать? — удивилась я. — В цехе его держал один только Щеглов, я видела, как они стояли посреди цеха и чесали языки. А Щеглов сам чуть-чуть не погиб во всей этой заварухе.

— Вот именно — чуть! — саркастически усмехнулся Валерий. — Ты говорила, он сегодня снова водил вас по крекинг-заводу с экскурсией, а потом вы даже сели пьянствовать вместе с ним?

— Ну, сели, и дальше что?

— Больно уж легко он отделался, вот что! — Гурьев криво усмехнулся. — Как же так получилось, что, находясь практически в одинаковых условиях, один человек погиб, а другой почти не пострадал, только рожа обгорела? Ну, объясни мне! — закончил Валера торжествующе.

— Щеглов говорит, он за бетонным экраном спрятался, — попыталась робко возразить я.

— Ах, за экраном! — Валера цинично рассмеялся. — А почему тогда он за этот экран Венглера не утащил? Что же он своего товарища бросил?

Валера смотрел на меня победоносно, а мне словно огнем обожгло грудь. Щеглов — главный злодей во всей этой истории? Да ну, бред какой-то! То, что Щеглов трепло и бабник, я согласна, но убийца! Однако в следующий момент мне вспомнились неприятные, безобразные морщины вокруг его рта. Значит, все-таки Щеглов? И я целых два дня провела в обществе матерого уголовника, торговца наркотиками, злодея и убийцы? Мне вдруг стало невыносимо душно, хотя спустившаяся на город осенняя ночь, ясная и сухая, становилась все свежее и холоднее.