Самый крутой (Top Dog)

Он остановился и дал задний ход. Его относительная неопытность вынудила его развернуться, пока он наконец не встроился между голубой «тойотой» и белым «транзитом».

Как только он выключил движок, «транзит» тронулся с места, и не успел он выругаться, как тот затормозил впритирку с ним, так что открыть дверцу «эскорта» стало невозможно.

В полном изумлении Стив потянулся к окошку, чтобы высказать водителю все, что он о нем думал, но не успел он и прикоснуться к нему, как пассажирская дверца «эскорта» распахнулась и рядом с ним оказался человек, которого он сразу же узнал.

– Что?! – бледнея воскликнул Пэрри, впервые обращаясь к человеку, перед которым он испытывал не только почтение, но и ужас.

– Заткнись! – рявкнул Билли. Он подождал, пока Пэрри успокоится, после чего позволил себе улыбнуться и достать из кармана сигареты. – Знаешь, Стив, я возлагал на тебя большие надежды. Честное слово, – произнес он, закуривая сигарету и игнорируя надпись «не курить» на приборной доске. – А это значит, что я чувствую себя еще больше оскорбленным. Ты меня предал.

– Послушай, Билли, – дрожа от страха начал Стив. – Я не знаю, о чем ты, но я никого не предавал. Правда.

– Не надо врать, Стив, – спокойно ответил Билли. Он наклонился вперед и сделал знак водителю «транзита», чтобы тот подал фургон назад. – Выходи.

– А куда мы направляемся?

– Залезай в фургон. Будь умницей. Пэрри приник к дверце как загнанный кролик, пытаясь нащупать ручку и не сводя глаз с Билли.

– - И не надейся!

Удар, пришедшийся в висок Пэрри, был такой сокрушительной силы, что голова его врезалась в стекло.

– Полезай в фургон!

– Но я ничего не сделал, – взмолился Пэрри, вжимаясь в угол и изо всех сил стараясь не разреветься, что было бы крайне унизительным.

– Ты поганый лжец! – взревел Билли, наклоняясь к нему и нанося новые удары, чтобы выплеснуть кипевшую в нем ярость; – Полезай в фургон!

– Я никуда не поеду! Я ничего не сделал! – закричал Пэрри, прикрываясь руками от сыпавшихся на него ударов, каждый из которых сопровождался очередным оскорблением.

– Ты лживый сукин сын!

Удары продолжали сыпаться, когда дверца раскрылась, и Пэрри почувствовал, что его тащат в грузовой отсек багажника «транзита». Дверца за ним захлопнулась, и фургон тронулся с места.

Глава 24

Четверг, 3 августа 2000 года, 9.45

Трейси Смит откинулась на спинку кресла и изобразила на своем лице удивление.

– Так-так-так, кто это к нам пришел? Вы теперь у нас не частый гость.

Билли самодовольно улыбнулся и сделал вид, что приподнимает воображаемый бокал.

– Тут у вас слишком роскошно для меня, мэм. Я знаю свое место.

– Надеюсь, на этот раз вам нужна я, а не он? Билли развел руками и рассмеялся.

– Он сам меня вызвал, Трейс, что же я могу поделать?

– Какая неудача, – с грустью откликнулась она. – Он у себя. Кофе?

Он подмигнул ей и улыбнулся.

– И два кусочка сахара. И не вздумай незаметно подпихивать какие-нибудь заменители. Мне бы не хотелось тебя увольнять,

Хокинс посмотрел на Билли в полном изумлении, когда тот вошел в его кабинет.

– Ой-ой-ой. Что же ты здесь делаешь?

– Просто решил заглянуть. Ничего особенного. Как продвигаются дела?

– Не надо мне вешать лапшу на уши, – откликнулся Хок, откладывая ручку и откидываясь на спинку кресла. – В чем дело?

Билли подошел к нему и сел рядом.

– - Не знаю, старик. Правда не знаю. Просто у меня такое ощущение…

– Какое?

– Как будто что-то не так. Можешь назвать это животным инстинктом.

Хокинс посмотрел на него и нахмурился. Когда у Билли начинало говорить шестое чувство, к этому имело смысл прислушаться.

– Ты разобрался с этим Пэрри?

– Да, вчера вечером. Теперь он не будет играться с клавиатурой.

– А что?

– Мы с Джеффом вчера немного с ним прокатились. И объяснили ему его ошибку. Знаешь, как нагревается выхлопная труба «транзита» после поездки из Грейса в Лейксайд? Могу тебя заверить, пышет как печь.

Трейси постучала в дверь и вошла в кабинет с двумя чашками горячего кофе. Хок проводил ее взглядом и покачал головой. Билли всегда придерживался того мнения, что наказание должно соответствовать проступку. Если ты убегал, то наказывались ноги, если крал, руки. Всем это было известно, и все принимали это. Именно поэтому в Бригаде почти не бывало разногласий.

– Так что же ты сделал на это раз?

– Вряд ли тебе захочется это знать. Ты слишком чувствительный,

– Нет, ты уж мне расскажи.

– Ну ограничимся тем, что у меня во дворе стоит фургон, на выхлопной трубе которого остался идеальный набор отпечатков пальцев юного Стивена. Думаю, в общих чертах ты понял.

Хокинс моргнул и потянулся к своей чашке. Но та была слишком горяча, и ему пришлось отдернуть руку.

– Твою мать. Билли. По-моему, это слишком.

– Серьезно? Я всех предупредил. Всем сказал. Чтобы ни слова не просочилось за стены «Святого Георгия». И что он сделал? Вернулся домой в свою спальню и раззвонил всему свету.

– Ты – начальник, – вздохнул Хок. – Хотя теперь я не удивляюсь, что ты сегодня такой дерганый. Могу себе представить, как он орал.

Билли отпил кофе и покачал головой.

– Нет, дело не в этом. А в чем, я не знаю. Да и хуй с ним. Как здесь идут дела?