Самый любимый ребенок в мире сводит меня с ума. Как пережить фазу упрямства без стресса и драм

Вместе с тем мы в какой-то мере солидарны и с Уинтерхоффом, и с Буебом в том, что взрослый, имеющий отношение к ребенку (родитель, воспитательница в детском саду, учитель и т. д.), должен ясно очерчивать границы своей личности, чтобы маленький эгоист учился понимать, что свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого. Общество функционирует только тогда, когда каждый его член принимает во внимание потребности других. Ребенок, конечно, может усвоить этот важный урок через дисциплину и послушание, но это не единственный способ выработать у него эти качества, в чем мы с вами вскоре убедимся.

Ясность имеет значение

Индейцы племени екуана, о которых мы уже рассказывали, четко дают понять, чего они ждут от младших членов сообщества. Им не придет в голову принуждать ребенка сделать что-то или же уговаривать его совершить тот или иной поступок. Они исходят из того, что ребенок, получив какое-либо задание, немедленно выполнит его, причем без угрозы наказания. Такое убеждение и доверие к детям сегодня частично утеряны: мы больше не излучаем ясности, когда требуем от них чего-либо.

Показательный пример – привычка многих детей убегать от взрослых. Жанна Лиедлофф рассказывает, что в США стало почти обыденным делом, когда маленькие дети убегают от родителей или от нянь. У годовалого ребенка по его природе не может быть желания сильнее, чем находиться рядом с матерью в незнакомом окружении. Это стремление наблюдается не только у людей, но и у всех родственных нам млекопитающих, а также у птиц, рептилий, рыб и других животных. На основе своих наблюдений Лидлофф заключила, что именно внутренние ожидания американских родителей, которые боятся и как бы предвосхищают убегание детей, провоцируют малышей совершить побег, воплощая страхи взрослых в жизнь. Ни одной матери из племени екуана не придет в голову во время путешествия через джунгли держать своего ребенка возле себя – она полагается на самосознание и внутреннюю ответственность своего малыша. Она замедляет шаг, когда ребенок спотыкается или падает, но не оглядывается постоянно в страхе, проверяя, идет ли он следом, не потерялся ли он.

Несмотря на то что мы не хотим, чтобы наши дети убегали от нас на прогулке или выскакивали на дорогу, в глубине души мы не уверены, что они будут нас слушаться. Возможно, именно эта неуверенность заставляет нас общаться с детьми недостаточно четко. Проще объяснить это на примере. Вспомните случай, когда ваш ребенок попросил попробовать напиток из вашего стакана, будь то кофе, кока-кола или пиво. Ваш отказ был таким категоричным и окончательным, что сын или дочь ни на йоту не усомнились в нем и больше не обращались с повторной просьбой. Вы ясно дали понять, что альтернативы нет и быть не может. Но в других случаях вы не были уверены в целесообразности запрета. (Можно ли дать ребенку кусочек пирога? Можно ли позволить ему слизать сливки с кофе? Купить ли ему второй шарик мороженого?) Ваше «нет» звучало уже не так однозначно, и это подталкивало ребенка обращаться с подобной просьбой снова и снова. Дети чувствуют, что есть возможность для переговоров, и слышат, когда мы недостаточно ясно выражаем свой отказ.

Если мы точно знаем, чего хотим, а чего не хотим, это действует на детей сильнее, чем все речи, уговоры и убеждения, вместе взятые. То же самое относится к привычке убегать. Мы не хотим, чтобы дети удирали от нас, но не демонстрируем уверенности в том, что ребенок этого не сделает. Зеркальные нейроны детского мозга воспринимают нашу неуверенность, которая передается им посредством мимики и жестов и превращается в неосознанные указания к действию. Так что если родители сильно боятся, что их ребенок выбежит на дорогу, они подсознательно проявляют этот страх, и ребенок действительно убегает, так как его система зеркальных нейронов запускает соответствующую программу действий. Тем самым он подтверждает обоснованность опасений родителей.

Внимание! Это вовсе не упрек с нашей стороны. Мы хотим лишь подчеркнуть двойственность, в которой живет нынешнее поколение родителей. Нам нужно, с одной стороны, вернуть себе внутреннюю уверенность в том, что мы несем ответственность за наших детей, а с другой – твердо убедить себя, что наше руководство и наставничество будут признаны детьми. Именно поэтому нет необходимости применять наказания или угрожать другими последствиями. Поскольку нам в детстве никто не показывал такого примера, нам чертовски сложно взрастить в себе веру в такое послушание, в то время как екуана, возможно, даже не поймут вопроса: «А что вы будете делать, если дети не выполнят то, о чем вы их просите?»