Самый лучший апокалипсис 2

– Я тебе диктовал «Ленинский район, Нагорная 4, здание трансформаторной, магазин «Безделушек», – припомнил я собственные слова, – а не «один-ноль-ноль-один»!

– Всё правильно, отстань! – взъелась на меня собака, посмотрела, как на слабоумного. – Этому вирусу сотни лет, он кроме машинного кода ничего не понимает! Я знаю, я о нём в книжке по программированию читала!

– Ты читать умеешь? – удивился я.

– Конечно! – возмутилась выдра, не прекращая рисовать кровью по асфальту. – Я умею и читать, и писать, и программировать! Ещё рисую лучше всех, танцевать могу, знаю про «вилку» и «ложку», и ем с тарелки. Усёк?! – уставилась на меню сутулая собака с выражением обиды и возмущения на своей пирсингованной морде. – Осталось бабосов подкопить и пластику себе сделать, рожу подправить. Удалю весь пирсинг, зубы поровняю, волосы на башке пересажу, чтобы соответствовать.

– Соответствовать? – не понял я. – Чему?

– Минимальным требованиям, – шмыгнула окровавленным носом зубатая, перешла от рисования двоичного кода к изображению меня с картой в руках. – Я хочу в клан! Хочу «клановой» стать! Надоело уже в стаях ходить. Достали тупицы эти. Никаких перспектив.

– А в клан просто так не берут, – подытожил я очевидное. – Нужно много чего уметь.

– Именно!

– Понятно, – пожевал я губами, снова перевел взгляд на красную размазню под ногами.

Вместо изображения меня и с картой в руках, сутулая образина отчего-то рисовала высокую мужскую фигуру с кучей пил, манипуляторов и скальпелей за спиной. Быстро мазюкая кровью из собственного носа, выдра в считанные секунды изобразила на асфальте упрощенную версию полярника: в бушлате, с кривой фомкой в руках и с фингалом под глазом.

– Ты что тут мазюкаешь? – пнул я под локоть цыганского барона. – Я же сказал меня нарисовать.

– Я художница, я так вижу! – огрызнулась на меня «художница», закончила елозить пальцем по асфальту. – Отвали!

Наскальная живопись под ногами странным образом качнулась, пошла кругами будто встревоженная чужим вмешательством озерная гладь. Подземный мир, черти, алая размазня и кровавые линии – техно-вирус всей своей кучей пришёл в движение, заморгал, зашевелился, испуганно сторонясь рисунка зубатой художницы. Я сконцентрировался, постарался успокоить подозрительное бурление всполошившихся алых каракуль. Не помогло. Подъездная живопись внезапно исчезла. Буквы и символы, багровые линии и подземный мир с обожравшимися чертями – всё целиком и полностью испарилось, на долгих несколько секунд перестало существовать.

– Только рыпнись! – пригрозил я подскочившей было на ноги выдре, обернулся в сторону радостно закричавших бородачей.

Инопланетная братия со всех ног припустила подальше со двора. Алые каракули ожили вновь, подземным царством возникли на прежнем месте, обновленные. В нарисованном мире творился хаос. Хвостатые уродцы, спотыкаясь и падая, со всех ног бежали куда глаза глядят. Друг друга расталкивая, остервенело работая локтями и плетками, рогатая братия убегала в неизвестном направлении. Причиной случившейся паники послужила огромная, жуткая, максимально подробная статуя настоящего полярника. Выполненный из костей и камня, установленный на специальной тележке, монумент была доставлен к хвостатым погонщикам очередными безрогими уродцами, сродни тем, кто курировал выстрел несчастной девушки Светы из огромной пушки. С головы до ног в проводах и трубках, полуживые-полумеханические, с вывернутыми наружу легкими и вскрытыми грудными клетками, пятерка роботизированных бесов прикатила к чертям этот огромный пьедестал. Бросив его в самом центре нарисованного мира, аккурат возле безымянного курьера и его огромной ноши, безрогие бесы молча удалились откуда пришли – пешим шагом свалили куда-то за пределы двора и границ нарисованного мира. Я внимательным взглядом обвёл всю округу.

Чертей как ветром посдувало. Кипящие котлы, разбросанные вилки-ложки, пустые вертелы и брошенная огромная пушка – в нарисованном мире стало шаром покати. Единственный, кто оставался на местах – безымянный курьер с его огромным кирпичом на плечах. И тот неожиданным образом пришел в движение. Загадочный неизвестный со всей силы напрягся, разогнулся, встал, будто подключил внутренние силы и скрытые резервы. Перехватив поудобней свою огромную ношу, впервые за долгое время бедолага сделал шаг, потом второй, третий. Аналогично струхнувшим чертям молчаливый неизвестный поковылял как можно дальше от огромной статуи, пустился в бегство, спасаясь изо всех сил. Не получилось.