Самый лучший брат (СИ)

Но вроде как Обито даже таким раненым с восстановленным телом стремился к своим друзьям и той девочке. Но потом произошло то несчастье, которое исковеркало жизни как Обито, так и Какаши-сенсея. И я то ли помню, то ли просто уверен, что это всё было подстроено. Вопрос только — кем? Самим Мадарой или его сообщником? Мог ли это быть Тэнджи?

В любом случае всё это весьма дурно пахнет. С другой стороны, можно предположить, что я видел в технике уже версию «два точка ноль»: всё же мой пророческий сон длился там три с лишним десятка и пятнадцать лет по местному времени.

Ноги сами собой увели меня прочь из деревни.

Не все тела бойцов привозят домой, стараются, конечно, но далеко не всех. Война слишком жестока, люди пытаются выжить сами.

На территории Конохи, то есть внутри стены, был лишь мемориал с выбитыми именами погибших на задании, к которому ходили помолиться, возложить цветы или вспомнить былое. Само кладбище было вне деревни, в долине южнее Конохи, между нашим селением и Отакуку. Впрочем, в любом случае оно было укреплено почище некоторых городов. Сюда я и пришёл.

Перед входом в виде высокой тории располагалось несколько казарм, большой гарнизон, дом смотрителя кладбища, были даже дома резчиков, которые выбивали имена на плитах. Ещё с одной из сторон кладбище практически примыкало к Лесу Смерти, правда, из-за стены и посадок Леса не было видно.

За прошедшие годы я ни разу не был тут на похоронах, но всё же бывал на кладбище ещё с Академией: перед днями поминовений нас гоняли туда прибираться, чтобы почтить память предков. Надо было подравнять траву, помыть плиты надгробий и обновить этот огромный монумент Огня. В технике пророчеств он не выглядел настолько внушительным и огромным, каким был в жизни. Забираться на него, чтобы почистить от помёта птиц и потом заново покрасить, дозволялось только старшеклассникам, которые уже управляли чакрой. Так как я был пятнадцатилетним лбом и высоким, то тоже удостаивался этой чести.

Я постоял перед торией и повернул направо.

Когда-то я хотел найти могилу Тэнджи и Обито, но Шикару сказала, что захоронения клана Учиха в другом месте, и указала на старый храм Ниншуу с огромными статуями. Храм был частично вырублен прямо в скале. Коноха располагалась в горной лесной долине, и, кроме Леса Смерти с севера, с юга её защищал естественный рельеф. Наканогава, довольно лениво протекающая по самой Конохе, недалеко от этого храма образовывала почти пятидесятиметровый водопад. Полагаю, именно отсюда сиганул Учиха Шисуи, так как больше в этом районе водопадов не было.

Шикару говорила, что Учиха поддерживали религию своего предка — Рикудо-сэннина. В том числе огимон клана Учиха в виде веера для розжига показывал не только склонность их шиноби к стихии огня, они на самом деле были настоящими «огнепоклонниками», то есть предавали тела погибших огню, а не хоронили трупы, как все остальные. Как я понял, в храме Ниншуу как раз было что-то вроде крематория, который «раскочегаривали» преобразованием чакры и в котором сжигали тела.

Сенджу считали, что раз шиноби произошли из цветка Шинджу, то должны быть возвращены в землю, чтобы в мире была чакра, что-то типа такого. При объединении кланов в конгломерацию Конохи были сделаны уступки, чтобы не ссориться и каждый оставался при своём, выбирая удобную для них религию, так что рядом с кладбищем возвели этот храм. Кажется, в Рю я видел подобный.

В общем, со слов Шикару, Учиха сжигали других Учиха, ссыпали пепел в урны и ставили эти урны в специальные отсеки, которые были подписаны: имена и годы жизни.

После гибели клана в храм редко кто заходил, так как веру Ниншуу почти никто не разделял, разве что пара мелких кланов и семей шиноби. Молодежь предпочитала более пропагандируемую и понятную «волю Огня» и память предков. Ну и на кладбище, за которым постоянно ухаживали и всё было как по линеечке, наверное, как-то более «почётно» лежать, чем пылиться в урне в небольшом отсеке, не знаю. Тут много значений придают смерти и реально встречаются духи и призраки. По крайней мере, были свидетели, вполне серьёзные ребята, которые видели всякую чертовщину или получали советы от погибших товарищей. Да и сам факт возможности воскрешения и поедания душ богами Смерти…

— Сайто, — окликнул меня знакомый голос, и, обернувшись, я увидел Саске.

Почему-то был уверен, что если меня кто-то и побежит догонять, то это будет онии-сан. Так что уж от кого не ожидал душевной теплоты и поддержки, так это от Саске. Нет, он, конечно, парень хороший, его головных тараканов немного распугать, так вообще замечательный, да и брат, а братьев не выбирают, пусть я и сам на него согласился. Саске подошёл ко мне и сел рядом на ступеньку храма, прижимаясь плечом.

— Ты хотел… Ты хотел побывать внутри, аники? — тихо спросил Саске.

— Не знаю… — ответил я.

— Итачи сказал… Он сказал, что после гибели клана кто-то позаботился о том, чтобы всё было как положено, — кашлянул Саске. — Чтобы их похоронили, как принято у нас… В смысле, сожгли.

— Да, я знаю про такую традицию клана, — кивнул я. — Мне Шикару говорила.