Самый лучший человек

В целом мы больше почти и не говорили. Только обнимались и целовались, получая сплошное удовольствие от того, что были близки друг к дружке. Вскоре я осмелел настолько, что уже трогал её грудь и гладил ягодицы. И если первым она не выделялась, то вот со вторым Аня могла дать жару даже знатным попастым бразильянкам, столь округлыми, объёмными и упругими были её ягодицы. Вот во всём она не отличалась какой-то красотой или сексуальностью. А тут я был просто поражён. Раньше, конечно, мог оценить её попу во время прогулок, когда она была в джинсах, но так уж выходило, что все наши свидания пришлись на осень и зиму. Она скрывала свои прелести под толстыми и длинными куртками, потому осмотреть подробно все её достоинства не представлялось возможным. Сейчас же я не только смотрел, но и щупал. И знаете… Под вуалью застенчивости, подчёркиваемой образом серой мышки в выборе гардероба и нежелании накладывать на себя килограммы макияжа, чтобы выглядеть ещё обворожительнее, скрывалась довольно сексуальная милашка. Ох, если бы не…

Ах, да. Совсем забыл сказать, что мы были дома не одни. Я же жил с родителями. Так вот буквально через час после прихода Ани с работы вернулся и мой отец. Заниматься с ней сексом, пока он в соседней комнате буквально через коридор от меня, было не комильфо. В такие моменты сильно жалеешь, что не имеешь собственного жилья. В результате, чтобы не то, что заняться сексом, а даже привести в гости и вместе попить чаю с тортом, приходится выкручиваться, как можешь. Один мой друг, например, тоже живёт с родителями, но водит девушек на дачу. В ответ на вопрос, почему не домой, выдумывает историю, мол, снимает квартиру, а злая хозяйка живёт прямо в соседней и не даёт никого привести. К другому я однажды пришёл в гости по его приглашению. Мать у него пошла на какой-то корпоратив, обещала вернуться поздно, так он и предложил прийти к нему и осушить бутылочку одного небезызвестного немецкого ликёра. Пьём и пьём, никого не трогаем. Внезапно под конец, когда уже почти допили, возвращается его мать. Друг мой не придумал ничего лучше, кроме как заставить быстро выпить остатки ликёра залпом. Ох, никогда не забуду, насколько это выглядело смешно и одновременно жалко и грустно....

Короче говоря, при всём моём желании прямо сейчас уткнуться лицом промеж её ягодиц, я этого сделать не мог, учитывая, что дома был отец. Да и не забываем, что Аня была девственницей. В тот день я был явно не готов её дефлорировать именно потому, что она была к этому ни морально, ни физически не подготовлена. Срывать её цветок в наглую мне совершенно не хотелось. Да и в конце концов, какой секс? Для начала человека нужно научить целоваться по-человечески, а уже потом в принципе думать о потрахушках с ней. Так что сегодня секс точно был бы лишним.

Вот только она так не думала. Точнее сказать, не думала, что я так думаю. Наоборот, очевидно, чем больше трогал её грудь и ягодицы, тем больше Аня убеждалась, что я семимильными шагами тороплю события и уже готов вогнать в неё свой член по самое не балуй, да так чтобы фонтаны крови из её девственной вагины брызгали, как у Тарантино в «Убить Билла». Нет, конечно, я мог приспустить с неё юбочку с колготочками и трусиками, да поласкать её клитор, подарив ей массу удовольствия. Тут и не надо внутрь входить, чтобы подобное провернуть. Плева останется целой, и она не будет потом дома вся в слезах слушать гениального Нила Даймонда, осознавая, что девочка сегодня стала женщиной. Но для начала хотя бы стоило научить её целоваться! Прочие бы, конечно, уже давно бы её поставили в позе по-собачьи, да сделали своё грязное дело. Я так не хотел: она мне нравилась. Я был без ума от её невинности и наивности, не желая крушить этот прекрасный карточный домик, потому и не стал бы. В тот день так точно, а, быть может, даже бы подождал ещё месяцев шесть в стремлении морально подготовить её к этому шагу.

Но она была уверена, что я хотел сегодня. Потому молчать не стала, так как всё это сама прекрасно понимала.

– Слушай, я сегодня не готова.

– К чему? – глупо посмотрел на неё.

– Ну, к этому… – Боже мой, какая же она милая в своей невинности и наивности!

– Ладно, – отвечаю я, кивая. А то вдруг не поймёт, что я имел ввиду…

Там уже и подошло время, когда ей пора было домой. Одну в поздний час отпускать не стал, проводил до дома.

И что бы вы думали? Буквально на следующий день она пишет, что не готова к отношениям! Снова!

Вспоминаю, как сказал ей «ладно». Хватило же ума балбесу! На что мне был язык в тот момент?! Неужели нельзя было поговорить, объясниться?! Нет, я же образец застенчивости! Обидеть не хочу, сказать правду страшновато. И что теперь?! Я вновь у разбитого корыта… Слов нет, насколько всё это грустно! Такая милая, такая невинная, такая красивая душой, не менее обворожительная телом Анечка – и не моя!