Самый лучший коммунист 2 (СИ)

Последнее слово адресовано не мне, а гениальным немцам, изъявшим у «дядей» оружие и не предложившим ничего взамен. Видеть я мог только мельтешащие ноги, но звуков хватало с лихвой, чтобы понять: нас захватывают в заложники.

— Liegen!

— Halt den Mund des bastards!

— Barrikade, Zohan!

«Посмертная» месть Герхарда? Националисты? Какие еще у меня враги есть? Ах да, врагов примерно половина Земли. Придется сделать все, чтобы выжить им назло.

Спустя пару очередей — очень надеюсь, что в потолок — «взрослые» крики стихли, и стали четко слышны раздраженные крики террористов:

— Если эти вонючие свиньи не заткнутся, мы заткнем их сами!

Все-таки нацисты.

Раздались торопливые шаги — родители поспешили успокоить выигравших на свою голову конкурс хористов. Простите, ребята — косвенно, в роли объекта, я вас все-таки подставил.

— Десять, — шепотом поделился со мной инфой Седьмой. — Жиды какие-то.

— Что? — охренел я.

— Ну с пейсами, — ничуть не помог он. — Бородатые, в кипах. С УЗИ. Может и не по твою душу.

— Ни разу такого не было, чтобы не по мою, — буркнул я.

— Сюда идут. Не дергайся и терпи, понял?

— Понял, — честно ответил я.

Потому что нас всех покрошат.

— Встать! — раздался над ухом нервный, тщетно пытающийся казаться уверенным, голос.

Нервы могут обернуться дополнительными смертями.

— Мы встаем, — уведомил террориста Седьмой и медленно поднялся на ноги, заслонив встающего меня.

— Попался, антисемит! — на идише, который я, разумеется, знаю, ощерился на меня идеально-белыми зубами держащий нас на прицеле расположенного у бедра «Узи» карикатурного вида еврей.

Шляпа с полями, пейсы, очки на глазах с подозрительно широкими зрачками, кучерявая борода, одет в расстегнутое пальто поверх костюма.

— Хасид что ли? — не выдержал я.

— Заткнись! — фыркнул он и плюнул в Седьмого — я же за ним прячусь. — Вали к своим, антисемитская свинья.

Подельники — все как на подбор, с пейсами — тем временем при помощи пинков и рыков «расфасовывали заложников». Группа первая — дети и их родители. Группа вторая — немцы-зрители и поп с педагогом. Группа третья — мы с земляками и неграми.

Виновато посмотрев на Соню, я развел руками.

«Дурак, ты-то причем»? — ответили ее округлившиеся от удивления глаза.

— Чего вы хотите? — попытался начать переговоры Михаил Сергеевич.

Краем глаза заметив красно-синее около забаррикадированных скамейками дверей, я расстроился еще сильнее: зря я стебался над дядькой полицаем, он до конца исполнил свой служебный долг. Но какого хрена его исполнял одинокий почти-пенсионер?!

— Заткнись, — не захотел отвечать хасид.

— Отпустите детей, — попросил я.

— А из концлагерей отпускали еврейских детей? — отказался террорист постарше, подошел ко мне, отодвинул беспомощно на меня покосившегося Седьмого и попытался ударить меня в нос.

Я увернулся и пожалел, получив от другого хасида стволом «Узи» в живот.

— Сидеть здесь! — скнул дулом в угол старший. — Зохан, смотри, чтобы они не делали глупостей.

— Здесь многовато окон, — заметил третий террорист. — Свиньи могут решить, что это дает им шансы поубивать нас прежде, чем мы поубиваем этих, — окинул нас стволом автомата.

— Зохан, поищи что-нибудь лучше, — приказал главный.

Сидим, молчим, грустим от попадания в очень плохую ситуацию и боли в животе — а что я еще могу? Кто из нас вообще что-то может? Так-то массой и не считаясь с потерями мы террористов задавим. В мужиках я не сомневаюсь — ссыкунов нет, и, если кинется кто-то один, остальные поддержат, но это — последнее средство.

Ужасно — я не думал, что евреи на такое способны. Тоже своего рода нацизм — не существует нации или расы, которая время от времени не плодит радикальных кретинов типа испортивших нам праздник последователей хасидизма.

Осмотревший церковь Зохан вернулся с хорошими новостями:

— Есть подвал, там мокро и темно, но никто не сбежит, если поставить двух человек у лестницы.

— Бери детей, — приказал ему главный. — Шломо, помоги ему. Сидите там, будете нашим козырем.

Я ничего не понимаю в терроризме, мне он глубоко противен, поэтому судить о качестве приказов не берусь.

— Там мало места, — заметил Зохан.

— Мелкие свиньи знают антисемита, — ухмыльнулся главарь. — Они ему верят. Антисемит, ты умеешь командовать свиньями?

Я проигнорировал и получил болезненный пинок в бедро.

— Я же не антисемит, — расстроенно развел я руками.

— Все вы, антисемиты, так говорите, — заявил он. — Работай, — указал на детей.

Пейсы бы тебе оторвать.

— Нужен хотя бы еще один взрослый, — подергал я за рукав Михаила Сергеевича.

— Пф! — прыснули террористы.

Весело им.

— Очкарик, — пнул лежащего лицом в пол педагога ближайший хасид. — Будешь сидеть с мелкими свиньями и антисемитом в алтарной. Понял?

Этот говорил на немецком, поэтому педагог ответил:

— Яволь, господин. Прошу вас, не убивайте детей — они будут послушными.

Хороший мужик.

— Шнелле!

Немца подняли на ноги, и мы с ним отправились к стене, возле которой усадили обхвативших напуганных отпрысков, не менее напуганных родителей.