Самый лучший комсомолец. Том четвертый [СИ]

— Лист двенадцать, — ухмыльнулся он.

Посмотрели.

— Ё* твою мать, — вздохнул я еще горше и позвонил снова. — Протокол «спрут полный». Щупальце номер один — генерал-майор Дегтярев Сергей Матвеевич.

Повесил трубку и спросил:

— Вы явно на нашей стороне, поэтому берите табельное и пойдемте прятаться — мало ли что.

И мы пошли прятаться от крышуемого с самого верха «спрута», охватившего эту и пяток ближайших воинских частей — сдают казенные грузовые и десантные вертолеты в аренду кооператорам: возить всякое, катать туристов в обход установленных маршрутов и кататься самим, на охоту и рыбалку.

По пути полковник делился наболевшим:

— Я им говорю — а если война начнется? А они мне: «Вася, ГУР гарантирует — войны в ближайший год не будет». И это — Красная армия? В Москву тайком приехал, меня семь часов в приемной Дегтяревской мурыжили — он наше направление по линии военной прокуратуры курирует. Кое-как через адъютанта записку передал, а он через пять минут мне три тысячи выносит и вон ту отписку, которую вы видели — все мол нормально, сиди, радуйся, детей и внуков воспитывай, — последнюю фразу произнес с очевидным намеком. — Я деньги в Фонд Мира отправил, мне взяток не надо — я честный! Но что мне было делать? К Гречко идти? Так меня к нему и не пустят!

— Пустят, но через месяц-другой, по предварительной записи, — вздохнул я. — Но вы бы не дожили, вместе с детьми и внуками. Воинская часть же, всякое случиться может.

— Я смерти не боюсь, — отвел глаза Василий Иванович. — Меня в честь Чапаева назвали. Да я от Сталинграда до Берлина дошел!

— Вы не трус, — подтвердил я. — Но некоторые проблемы силами отдельно взятых полковников не решаются. Очковтирательство в виде ПХД-то зачем?

— Привычка, — поморщился он.

Высокие гости в виде старших чинов Военной прокуратуры во главе с генералом-полковником юстиции Артемом Григорьевичем Горным прибыли спустя два с половиной часа. Выковыряв нас из подвала, они поблагодарили меня с дядями за бдительность, выделили мне один из своих вертолетов и увели Василия Ивановича на допрос.

— Вот они — отблески звериного оскала капитализма, — пожаловался я дядям.

Глава 11

На подлете к «Орленку» я грустил по двум причинам. Первая — очевидная: тлен позднего СССР затронул и армию, причем до без пяти минут верхних звеньев. Лезть сюда я не хочу — прямо чревато. Будем надеяться, что сигнал старшими товарищами понятен и работать они станут поэффективнее. К самой верхушке вопросов нет — они и живут хорошо, и, как ни странно, кристально честные, но короля рулит свита — это везде так. Звучит мерзко, но вояк понять можно — в кооперативы им нельзя, а народ вокруг стремительно богатеет, наслаждаясь прелестями начальной эпохи накопления капитала — у нас именно она сейчас и идет. Отхлестав нечистых на руку генералов, нужно кинуть кость генералам честным. Ладно, подумаю об этом потом, привычным способом совещаний с Виталиной, моим верным доктором Ватсоном.

Причина вторая — уже темно, а я очень надеялся успеть искупаться. Ночью «дяди» не пустят — опасно. Эх, а я бы с радостью — ночью купаться прикольно. Ладно, впереди — целая неделя, это ж очуметь как много для вкалывавшего (два-три часа в день тоже считается!) с самого моего появления здесь меня. Для разнообразия буду кататься на вертолете по городам, насаждая справедливость и законность.

Вертолетная площадка у «Орленка» есть, так что приземлились без проблем. Винт остановился, и мы выбрались под бездонное звездное небо теплой, пахнущей морем и деревьями южной ночи. Встречала нас «тройка» во главе с директором лагеря, упитанным темноволосым короткостриженым и гладковыбритым мужиком в костюме Семёном Федоровичем Каменевым. Слева от него — Оля, в пионерской форме для девочек, рыжие волосы собраны в хвостики. Сверху — пилотка. Милаха! Справа от директора — симпатичная, немного курносая девушка лет двадцати двух, в форме пионервожатой, не скрывающей стройных ножек и высокой груди второго размера. Из-под пилотки на плечи спадали густые волосы цвета воронова крыла. Тяжелое испытание мне предстоит, потому что меня стопроцентно определят в ее отряд — не просто так же приперлась. Я и личное дело читал — учится в «педе», холостая. Ох уж эти подростковые фетиши!

— Почему так поздно? — возмущенно спросила Оля и пошла на меня.

Целомудренно обнял подружку, чмокнули друг дружку в щеки:

— Проблемы с вертолетом были.

— Добро пожаловать в «Орленок», — протянул руку директор.

— Очень рад оказаться здесь. Извините, что так долго добирался, Семен Федорович, — пожал пухлую ладонь.

— Инна Антоновна, пионервожатая твоего отряда, — представил он даму.

— Очень приятно, Сергей, — с гораздо большим удовольствием пожал протянутую пионервожатой ручку.

— Тебя нужно воспитывать? — с улыбкой спросила она.

— Как всех, — выдал ей краткие инструкции.

«Орленок» — здоровенный комплекс лагерей, поэтому до корпусов пришлось добираться на «Таблетке». По пути глазел на освещенные фонарями объекты под пояснения директора: